— Потом Катюха почеломкаемся, — отец говорит. — Уходить надобно. Не ровен час, стража мимо пройдет.
— Не к чему уходить, папочка. Сидит князь с людьми своими запертый, а более нет тут других стражников.
— Неужто одолела проклятого?
— Одолела, папочка, — тряхнула головой доченька. — А наперед пойдем друзей моих выручать.
Глава 22
В ночь перед походом основательно с Василием поговорил князь. Вверяет, мол, дочь единственную любимую, и вплоть до — «из под земли достану, пасть порву, моргалы выколю и носы пооткушу, ежели что!», и так далее с теми же интонациями. Василий два часа разговору пред князем на вытяжку простоял, глазами отца Катиного ел, всю полноту ответственности ощущая. Тот даже смутился несколько.
На утро собрались Василий с Катей и Авазом обратно к реке выбираться. Основательно князь снарядил их в дорогу дальнюю. Меч Василию вернул, не нужно ли чего из оружия огнестрельного, поспрашивал. Вдоволь того в оружейной палате свалено. Тут тебе и автоматы, и пулеметы, и даже гранатомет. Посмотрела на трубу его Катенька, не взять ли с собой? Против Кащея только и воевать таким, если кладенца злодея одолеть не хватит.
Потом головой помотала, мысль дурацкую прочь гоня. Надо же, удумать такое — в мире фэнтезийном с гранатометом расхаживать! Не взяла Катенька себе ничего из оружия. Только книгу древнюю колдовскую из библиотеки княжеской спросила — коту Гуглю перед сном почитать.
От провожатых отказались путники. И самим дорога известна, чего людей от дел отрывать.
Попрощались с князем сердечно, ушли не оглядываясь, чтобы удачу свою не спугнуть. Приметы здесь даже Катя себе отменять запретила.
Покачал головой им князь вслед, проводил взглядом, пока вдали не скрылись, и вернулся к себе, дела править. У всякого своя дорога в жизни этой. Будь ты хоть князь, хоть отец, а не можешь дочь родную к своему пути привязывать.
Ходко шли тропою знакомой. К вечеру до костровища своего добрались. Здесь и заночевали. Тихо нынче в лесу. Нет уж боле разбойников, татей ночных. Трещит костерок, бока котелка облизывает. Варится в нем каша пшенная с луком, да мясом сушеным. Вдосталь харчей князь на дорогу выдал. Отужинали, чаем полакомились, спать улеглись. Катя не стесняясь к Василию прижалась, гибким телом своим, тот аж крякнул, еловый аромат автомобильный вдохнув. Аваз сбоку притулился, горн верный в руке сжимая. Так и прошла ночь . Спокойная, без разбоя, и комаров.
К обеду к реке вышли. Лодку из кустов вытащили, осмотрели — все ли цело, пока без пригляду была. На воду поставили, устроились. На носу Василий с Катей, на корме Аваз к скамье веревками привязанный. Завели трубы загибулину за плечо его, в воду раструб горна опустили, на манер движителя водометного.
— Испытание номер два! — крикнула Катенька, к Василию прижимаясь покрепче. — Вали плясовую!
Уж и дунул сын Соловья Одихмантьевича, по делу соскучившись!
Была Катя в Таиланде с подругою, везли их на моторке быстрой, так той посудине во век за ними не угнаться. Едва со скамьи их не сдуло с Василием, когда лодка с места взяла. Нос в зенит задрала, вся наверх поднялась, в воде корма, да раструб горна едва полоскались.
Но не на забавы хватило на дутье сына Соловья Одихмантьевича. Недаром прозвали того Авазом, видимо. Ведь Аваз по ихнему — смена достойная!
Оторвалась медяшка раструба, сгинула в пучине речной, всего на полсотни верст и хватило. Лодку крепкую волной исхлестало едва не в труху, дыра на дыре, зато те полста верст минут за пятнадцать проделали. Вынесло их на берег пологий, как живы остались — не знают.
Сидят Василий с Катей друг к дружке прижавшиеся, пальцы от скамьи разогнуть не могут, а сзади Аваз довольный сидит, скалится зубами белыми радостно.
Как в себя пришли, устроил Василий разнос Авазу порядочный. Во что лодку превратил за неполные четверть часа! Ею сейчас и печь не растопить будет! Три месяца работы кобыле под хвост! И на Катю глянул пронзительно — вот до чего прогресс то доводит!
Водяной свою лепту в нравоучения внес. Вытаращился над водой пучеглазо, кулаком перепончатым погрозил, воду фонтанчиком из рта жабьего изверг, и пропищал тоненько, что если догонит в следующий раз — утопит за нарушение скоростного режима на вверенной ему реке вопиющее! Где это видано так сигать по волне! Тыща щук икру метать прекратили! Окуни мальков в покое оставили! Лещи брюхом вверх всплыли, от зависти! Вся река на ушах стоит, пока вы тут развлекаетесь!