— Ну, я же говорил!!! — не удержался Пашка.
— Сделай одолжение, хоть сейчас помолчи, — прошипел ему на ухо Иван.
Ведьмачка бросила в пепельницу фотографию, но та, вопреки всем законам физики, не запорхала бабочкой, а зависла в воздухе, а из пепельницы повалил белый дым, застилая все вокруг. Дым не имел запаха, и его было куда больше, чем могло образоваться от тлеющего кусочка спрессованной травы. Если уж быть совсем точным, дым походил на туман. Глеб судорожно сглотнул, чувствуя, как дыбом встают на затылке волосы. За других «гладиаторец» не стал бы ручаться, но ему стало не по себе.
— Держитесь крепче, — раздался из тумана спокойный голос ведьмачки. — Путешествие начинается.
Кожу начало покалывать — непонятно от чего, а потом туман вдруг исчез, на них разом нахлынула темнота, и стало холодно. Отчаянно заверещал Зеленый Змий.
— Тихо, тихо, — уговаривал его где-то по соседству Степаныч. — Это просто электрики балуются.
Глеб оглянулся и затаил дыхание. Мир, в котором они теперь находились, никогда не знал света, в нем не существовало ни верха, ни низа, только клубящаяся кромешная тьма и ледяное дыхание ветра, налетающего одновременно со всех сторон. Окаймленный руническими надписями круг, в котором они стояли, полыхал алым огнем.
— Междумирье, — сказала почти неразличимая в мешанине отблесков огня и колеблющихся черных теней ведьмачка. — Считайте, что полпути уже сделано.
Она еще не успела договорить, как кромешную тьму пронзила вспышка света, не разогнавшая мрак, а наоборот сгустившая его. Нечто искрящееся — молнии не молнии, лучи не лучи — протянулось, насколько мог различить Глеб, от запястий ведьмачки в темноту, к смутно вырисовывающейся в угольно-черном воздухе фигуре. Кто это был, определить не представлялось возможным. Да мало ли что за твари могли обитать в никогда не знавшем солнечного света мире? На память отчего-то сразу пришли дементоры — облаченные в изодранные плащи безликие пожиратели душ из нескончаемого эпоса про Гарри Поттера. Фигура не подавала ни малейших признаков жизни, но это безмолвие и бездействие пугало куда больше, чем дикие завывания, сопровождаемые плясками а-ля племя Тумба-Юмба.
Внезапно вязкую тишину разорвал голос ведьмачки.
— Проваливай!!! — со злостью прорычала она. — Уж тебя-то я не звала!!! Убирайся!!!
Фигура вдруг шевельнулась, разом увеличиваясь в размерах, и черт его знает, чем бы все закончилось, если бы вдруг не засиял ослепительно яркий свет. То есть, свет-то был совсем не ярким — полупрозрачное марево, какое летом еще долго держится в воздухе после захода солнца, но в сравнении с тьмой Междумирья оно ощутимо резало по глазам. Сразу потеплело.
— Не двигаться, — рявкнула ведьмачка. — Оставаться на местах!
Щуря слезящиеся глаза, Глеб ухитрился разглядеть, как Инари нарисовала в воздухе какой-то непонятный символ. Тот начал пульсировать алым светом, окаймленный руническими надписями круг пульсировал ему в такт, постепенно угасая и, наконец, сияние потухло совсем, оставляя после себя почерневшую мучку. Покоробившаяся и потемневшая, словно от воздействия высокой температуры, фотография с шорохом упала наземь.
— Все, — устало сказала ведьмачка, опуская руки. — Ворота закрыты… Можете идти…
«Гладиаторцы» ошалело оглядывались, не веря до конца своим глазам.
— Получилось! — слабым голосом сказал Петрович. — И вправду получилось!
— Какой конкретный приход, — восхитился Пашка. — А я-то думал, что в Сибири только беспонтовая конопля растет!
Да, путешествие прошло удачно. Это и вправду был их милый, родной «Княжеград», правда, немного не такой, каким он остался в памяти «гладиаторцев». Когда они покидали его почти пять дней назад, здесь еще не было ни плюща, буйно увивавшего стены дома и доски забора, ни пышных крон деревьев, покачивающихся по ту сторону ограды, ни накрытой брезентом кучи бревен посреди двора. А в остальном все, казалось бы, осталось по-старому. Деревянные скамьи и стол в одном углу двора, тренировочное чучело в другом, сколоченная из досок сцена… На скамье у забора сидел Кот, держа на коленях клубный тренировочный меч.
— Все-таки ты это сделала! — восхищенно воскликнул Глеб. — Инари, черт возьми, да ты настоящая волшебница!
— Да… я это сделала… — голос ведьмачки был каким-то незнакомым.
«Гладиаторец» обернулся… для того, чтобы успеть заметить, как по щекам Инари катятся слезы.
— Что с тобой? — встревожено спросил Глеб. — Почему ты плачешь?
— Не говори ерунды, — ведьмачка со злостью встряхнула головой. — Дроу плакать не умеют. Просто пыль в глаза попала. Все. Уже прошло. Значит, это и есть ваша Тула? Странно, по-моему, она мало чем отличается от Тугреневки.