Отложив письмо, он обхватил руками мои ладони. Я поняла все по муке, затаившейся в его взгляде. Из моих глаз брызнули слезы:
— О нет!
— Да, как бы горестно ни было мне говорить это. Плохая новость состоит в том, что меня посылают на выполнение очередного задания.
Я прижалась к нему в тщетной попытке удержать подле себя, но его звал долг. Он обязан был дать ответ, и я знала, каким он будет. Работа была у него в крови, как у меня — сочинительство. Я не могла требовать, чтобы он отказался от своего призвания. Три года тому назад, прося выйти за него замуж, он предложил это, но я не приняла такой жертвы; сама же я не могла покинуть Гаворт. Единственным возможным компромиссом было — жить врозь, что не устраивало ни меня, ни его. Теперь, когда мы поженились, я была обязана перенести разлуку.
— Очередного задания — где? — слабым голосом спросила я. — И какого?
— Этого я не могу тебе сказать, — ответил он. — Это государственная тайна. Я и сам не узнаю этого, пока не взойду на корабль.
— И когда это должно случиться?
Слейд горестно вздохнул:
— Завтра утром.
Я запаниковала:
— Но ты ранен! Как они могут снова впрягать тебя в работу так скоро?!
— Моя рана несерьезна. Она заживет, пока я буду добираться до места, где бы оно ни находилось.
— Неужели после всего того, что претерпел ради Англии, ты не заслужил передышки? — с негодованием сказала я. — Ты не можешь попросить о ней?
— Боюсь, что нет.
— Может, если мы сообщим твоим начальникам, что мы молодожены, они подарят нам немного времени побыть вместе?
— Не подарят. Сама королева приказала, чтобы я немедленно отправлялся на выполнение этой миссии.
Я припомнила колкое замечание королевы относительно моего бдения у постели раненого Слейда в ту ночь в Букингемском дворце. Она не сомневалась в нашей любовной связи, хоть и не знала, что мы женаты. А еще я вспомнила, как она разозлилась, когда я явилась к ней с известием о Найале Кавана, Вильгельме Штайбере и лорде Истбурне, стоявшем во главе всего, хотя, не сделай я этого, все могло обернуться куда хуже. Она винила меня в едва не случившейся на Великой выставке катастрофе и не могла простить моей невольной причастности к тому, что три года назад ее дети оказались в опасности. Она была вынуждена снова объявить меня героиней, но и нашла очень личный способ наказать.
— Она отсылает тебя за границу, чтобы разлучить нас! — Я была так разгневана, что забыла обо всяком почтении, которое должна была испытывать к королеве. — Жестокая, мелочная, злобная гарпия!
Слейд отпрянул, пораженный моей вспышкой.
— Я не верю, что она на это способна.
— Конечно, не веришь. Ты — мужчина. А я — женщина и знаю, на что способны женщины по отношению к другим женщинам, которых они ненавидят.
— Пусть так, тебе виднее, — сказал Слейд, явно желавший избежать спора. — Но в любом случае я не могу ослушаться приказа Ее Величества.
Я тоже не могла. Я помешала осуществить злодейский план Вильгельму Штайберу, я разоблачила лорда Истбурна и обезвредила бомбу Найала Кавана, но перед лицом королевы я была бессильна. Весь гнев, все отчаяние и вся сердечная боль, накопившиеся во мне за время этого приключения, — все разрядилось рыданиями.
— Я только что нашла тебя и тут же теряю снова!
— Я уезжаю не навсегда, — возразил Слейд, хотя вид у него был не менее несчастный, чем у меня.
— А что, если ты не вернешься? — Этот страх не давал мне жить три года.
— Я вернусь. Обещаю. — Слейд обнял меня, положил мою голову себе на грудь и заговорил нежно и страстно: — Мы — муж и жена. И никакая судьба не сможет разлучить нас навечно. — Пока карета несла нас через Лондон в последний раз и я беспрерывно рыдала, он целовал мои волосы. — Но сейчас ведь я здесь. И мы сделаем наш последний день и нашу последнюю ночь такой, чтобы запомнить ее на всю жизнь.
Читатель, я вернулась в Гаворт одна.
Мы со Слейдом сумели сделать то короткое время, что нам выпало провести вместе, счастливым. Воспоминания о нем будут поддерживать нас в будущем. Но мы знали, как надолго могут растянуться эти воспоминания, — быть может, на годы. Неминуемость предстоящего расставания придавала особую остроту каждому проведенному вместе часу, каждому произнесенному слову. Наша последняя ночь была отчаянно страстной. Мы не заснули ни на миг, а утром так тянули время за завтраком, что чуть не опоздали на Юстонский вокзал. До отхода моего поезда оставалось всего несколько минут — всего несколько минут, чтобы, уже стоя на перроне, сказать друг другу последние слова.