— Не надо ссориться. Надо как следует разобраться и проанализировать ситуацию, — заключил Борис Борисович Сук.
— Да, надо посерьёзней, — поддержал его Сохат Сохатович Лосев, — Я и правда замечаю, что наша Соня последнее время очень изменилась. И уроков не делает, и дома не помогает. Воды принести — и то ленится! Может, можно что-то изменить…
— Да-да, и Коська какой-то не такой стал! — добавила мама Ухина.
— Точно! И Колька наш тоже! — кивнул папа Колючкин, — Поначалу, мне казалось, это временно, но теперь вижу… Надо, звери добрые, наисерьёзнейшим образом взяться за… это самое… за воспитание! А в воспитании подрастающего поколения критика… это самое… значительное дело!.. Вот!
А «подрастающее поколение» сидело за окном и всё слышало.
Но странное дело. «Серьёзные меры», которые собирались применить к ним их родители, их нисколько не волновали.
Всех охватила какая-то ленивая вялость.
А в воздухе летала какая-то серая паутина, похожая на рыболовную сеть. Но тонкая, лёгкая, еле заметная. Как только паутина останавливалась над головой, слипались глаза, и хотелось спать.
Соня уснула сразу же после выступления Коль Кольвича Колючкина. За нею захрапела Хрюша Кабанюк. За ними уснули Верочка Выверчук и Зина Бебешко. Раиска мяу долго боролась со сном, но он овладел и ею. Заснули и мальчишки.
Под конец родительского собрания весь класс в полном составе спал под окном, и никто так и не узнал, какие «серьёзные меры» решили предпринять их родители.
Первым проснулся Коська Ухин. Какая-то муха-цокотуха залезла к нему в ухо и жужжала так, что хочешь — не хочешь, а пришлось проснуться.
Коська тряхнул головой, выгоняя муху, и удивлённо захлопал глазами. Весь класс в полном составе спал под окном школы. А в школе было тихо — собрание давно закончилось.
— Эгей! Вставайте! Да что с вами! — закричал Коська, расшевеливая одноклассников. Но это было не так-то просто сделать. Если бы не Колька Колючкин, которого Коська разбудил первым, кто знает, как бы удалось разбудить остальных — так крепко спали. Пришлось Кольке пустить в ход свои колючки. И тут все проснулись и стали оглядываться.
— Ой! Как же мы заснули?
— Ай! Час о́т часу не легче!
— Плавильно!
Но и удивиться они не смогли. Лень было удивляться.
…А дома их ждали неприятности.
Глава третья. Непредвиденные последствия «серьёзных мер». Таинственное исчезновение Хрюши Кабанюк. Переполох в школе. Поиски. «Зачем я им „двойки“ ставила?» «Ау!»
Как та история продолжалась, дружок, и говорить-то не хочется. Ты бы, наверное, тоже не захотел, что бы кто-то подсматривал, как твои родители осуществляют свои «серьёзные меры». Вот и мы не будем смотреть!
Скажу только одно — ни одна из этих «серьёзных мер» результатов не дала. Кроме уныния и слёз.
Весь класс ходил теперь хныкающий и зарёванный.
Причём плакали они вовсе не из-за «серьёзных мер». А вообще безо всякой причины. А родители, ничего не понимая, с ещё большим усердием предпринимали свои «серьёзные меры».
Но успеваемость так и не сдвинулась с места. В дневниках учеников красовались одни «двойки».
— Ну и дети! — сердился Мамонт Африканович, — Ничего запомнить не могут!
Пантера Ягуаровна с каждым днём становилась всё строже.
А уроки превращались в сплошное рыдание.
Как ни странно, меньше всех плакали Коська Ухин и Колька Колючкин — бывшие трусишки.
И никто не думал, что такими ужасными плаксами окажутся Вовка волков и Рудик Лисовенко. Коська удивлялся, как они без конца рыдают, и не мог поверить, что это те самые хулиганы, которых они боялись. Коське даже начало казаться, что они уменьшаются. Становятся совсем маленькими и жалкими. Да и остальные ученики будто тоже уменьшились. Особенно, Хрюша Кабанюк. Она больше всех плакала и рыдала:
— Ох, хрю-хрю! Несчастная я! Ох, хрю-хрю, несчастная-а!.. — приговаривала она, шмыгая пятачком.
Без слёз не взглянешь.
Но вот однажды…
Шли утром Коська с Колькой в школу. Впереди показалась рыдающая и причитающая Хрюша: «Ох, хрю-хрю, несчастная я-а!..»
Но едва стали ребята приближаться к Хрюше, как голос её начал стихать.
Тропинка, по которой они шли, завернула за куст. И Хрюша исчезла в кустах.
Коська с Колькой, догнав её, заглянули в кусты и… удивлённо переглянулись.
Хрюши нигде не было.
— Ой! — удивлённо взглянул Коська на Кольку.
— Ай! — удивлённо взглянул Колька на Коську.
Ещё чуть-чуть были слышны Хрюшины причитания: «Ой, несчастная я-а!..», но тут же смолкли. И спрятаться здесь было негде — куст густой и колючий — не пролезешь, и дальше всё хорошо просматривается. Редкие деревья да жиденькая травка. Не спрячешься.