И вдруг послышалось радостное:
— Друг сердечный!
На подворье прошла делегация.
Макак Макакович кинулся к Полкану Барбосовичу. Друзья обнялись и трижды расцеловались.
Макак Макакович представил Бурмилу Михайловича и Вольфа Вольфовича.
Полкан Барбосович приветливо завилял хвостом, хотя от одного вида дальнего родственника шерсть на его загривке стала дыбом. Между волками и собаками, как известно, давно нет нежностей.
Бурмила Михайлович без отлагательств изложил суть дела. Всё, что их сюда привело.
— Да-а… — почесал лапой за ухом Полкан Барбосович, — Колёсико, говорите?.. Из часов… На высоком дубе… Да… Что ж… Тут нечего гадать — надо идти на место преступления!.. Сначала осмотреть, обнюхать, а потом уж выдвигать версию… Но сначала надо пообедать. Подождите, я сейчас соберу на стол!.. Брат на работе…
— Ну, что Вы!.. что Вы! Мы не голодны! — замахал лапой Бурмила Михайлович.
— Да где же это видано, что бы гостей не угощали?! Извините — такой уж обычай! — и Полкан Барбосович стал накрывать на стол.
Угощение, как и полагается, было щедрым.
Отобедав, и не замети, как начало заходить солнце.
Бурмила Михайлович несколько раз пытался встать из-за стола, но гостеприимный Полкан Барбосович настаивал:
— Куда же Вы?! Попробуйте ещё вот этого!.. Вот этого ещё не отведали!.. Кушайте, звери дорогие!
А Вольф Вольфович, разомлев от обеда, похлопал Бурмилу Михайловича лапой по плечу:
— Да не переживай, директор! Не гони пургу! Найдётся твоё колёсико! Никуда не денется! Раз такой специалист взялся за дело — базара нет! Всё будет о’кей!
Наконец, Полкан Барбосович решил, что час пришёл.
— Подождите, я только брата предупрежу! А то будет волноваться за меня…
Пока Полкан Барбосович бегал на ферму, пока все выходили — начало смеркаться…
Их с нетерпением ждали учителя. Бурмила Михайлович познакомил учителей с Полканом Барбосовичем, а тот всем по очереди протягивал лапу и вежливо говорил:
— Очень приятно!
И все учителя также по очереди вежливо отвечали:
— Взаимно!
Потом Бурмила Михайлович вздохнул:
— Жаль только… Темновато уже…
— Ничего! — успокоил его Полкан Барбосович, — Темнота — не беда! Мне и в полной темноте доводилось работать! Для меня главное — запах! Я носом работаю!
И Полкан Барбосович обнюхал место преступления — поляну около дуба и сам дуб. Несколько раз обнюхал и задумался:
— Гм… — почесал он лапой за ухом, — Никаких посторонних запахов не чую. Надо часы обнюхать! Да они высоко — не достану!.. По стволу, боюсь, не смогу забраться…
— Что Вы, что Вы — не волнуйтесь!.. Это в нашей власти! — и директор обернулся к Мамонту Африкановичу, — Помогите, пожалуйста, коллега!
— С удовольствием! — и учитель лесной истории осторожненько взял хоботом Полкана Барбосовича и поднёс его к часам.
Полкан Барбосович обнюхал часы и сказал:
— Гм… Чувствуется сильный птичий запах! Кукушиный…
— Правильно! — подтвердил снизу Бурмила Михайлович, — Это запах нашей уборщицы тётушки Кукушкиной. Она следит за часами.
— Ещё чувствуется запах другой птицы, но не разборчиво… Запах кукушки всё перебивает!.. Опускайте!
Когда Мамонт Африканович поставил Полкана Барбосовича на землю, тот отряхнулся и задумчиво произнёс:
— Дело не простое… Прямо скажу — запутанное!.. Впервые за мою практику не могу сказать ничего определённого…
— А может, всё-таки Шакал Бацилла вернулся в наш лес?! — спросил Бегемот Гиппопотамович.
— Нет! — категорически заявил Полкан Барбосович, — Шакалом Бациллой в нашем лесу и не пахнет! Уж кого-кого, а шакала Бациллу я б за десять километров почуял!
В этот миг с дерева, стоявшего по соседству с дубом, слетела птица. В темноте нельзя было разобрать, что это за птица, и куда она полетела. И никто не обратил на неё особого внимания — мало ли в лесу птиц!..
— По-моему, стоит пересмотреть ещё раз, — сказал Полкан Барбосович, — За ночь я ещё подумаю, а завтра допрошу возможных свидетелей. Тогда уж можно будет выдвигать окончательную версию.
— Да-да, конечно, — поддержал Макак Макакович, — Переночуешь у меня, а с утра продолжим следствие!
— Но сперва — отужинаем! — пригласил Бурмила Михайлович, — Прошу всех ко мне!
И широким жестом пригласил всех в свою двухэтажную берлогу, где его супруга Микаэлла Буровна уже щедро накрыла длинный стол.
— Только на ночь надо огородить дуб и поставить предупредительные знаки, — сказал Полкан Барбосович, — Чтоб никто не затоптал. Так всегда делают. Это называется — «опечатать место преступления».