— Мой друг, — вздохнул я, — Ежонок Колька Колючкин, не знаю, какая муха его укусила, поссорился со мной и куда-то пропал.
— Не печалься, я везде, где пролечу, ежонка Кольку поищу…
И обернулась девочка снова жучком Божьей коровкой, взлетела и прочь полетела. А я сижу — жду. Вскоре смотрю — летит Божья коровка назад, приземлилась на пенёк и снова превратилась в девочку:
— Нашла я твоего ежонка! — кивнула она, — Ты как в воду глядел — укусила его чудна́я чёрная муха с непрозрачными крыльями. Прямо в нос. Мне одна знакомая, пчела медуница, рассказала. Она сама это видела. И теперь стоит твой друг над пропастью в Синих скалистых горах у Чёрной скалы и что-то сооружает из рябиновых палочек. Что-то здесь не то. Скорей туда! Я полечу, а ты беги за мной!
Превратилась снова соня в Божью коровку и полетела. А я побежал за ней. Бежал, бежал — так и добежал до Чёрной скалы среди острых Синих гор. Смотрю — стоит над пропастью Колька Колючкин и, действительно, мастерит что-то из рябиновых палочек. Увидев меня, он нахмурился:
— А ты-то что тут делаешь? Мы же в ссоре!
— А что ты мастеришь? — спрашиваю я как ни в чём не бывало.
— Крылья! Хочу стать самым первым летающим ёжиком! Чтобы все вокруг говорили: «Вот летит Колька Колючкин — первый в мире летающий ёжик!» А про тебя никто и не вспомнит!
— А если про тебя потом будут говорить: «Пролетал тут один глупый ежонок на рябиновых крыльях и разбился…»
— А я не разобьюсь! Летучие мыши летают же, не разбиваются!..
— Так у них от природы крылья, а у ежей и помине не было!
— И у людей крыльев в помине не было, а они всё равно летают! Даже в космос!
— Так людям Бог разум дал!
— Так ты меня глупым считаешь? Вот смотри — укушу тебя за другое ухо!..
Но укусить меня Колька не успел. Чёрная скала расступилась, и из неё выползла здоровенная муха с шестью лапами, с огромной головой увенчанной золотой короной. Муха была одета в плащ, прикрывающий её крылья, на её плечах, как эполеты, сидели две чёрные мухи с такими же чёрными крыльями.
— То воля моя — наказала Кольку я! — послышался скрипучий голос, — Я — могучий колдун, повелитель всех мух. Кого моя муха укусит, тот во всём мире повиноваться будет! Что прикажу, то и сделает! Так и покорю всех сказочных зверей! Надо всем Сказочным лесом власть захвачу!
Оглянулся я, отыскивая глазами Соню. Пучеглазый повелитель мух зорко взглянул на меня:
— А ты кто?
— Я — зайчонок Коська Ухин, — пролепетал я, — Пришёл спасать моего друга ежонка Кольку Колючкина… А то он упадёт в пропасть и разобьётся…
— Так и надо! Весь Сказочный лес про это сразу узнает и мне покориться!
— Нет! Нет! — закричал.
— Не люблю я, когда мне перечат! А ну-ка, Ежонок, уколи его в бок!
И тут Колька подскочил ко мне и больно уколол меня.
— Что ты делаешь?! — вскрикнул я, — Я же тебе не враг, а ты…
— Вот чучело длинноухое! — рассердился Повелитель мух, — А ну-ка, ежонок, скинь его в пропасть!
Ещё миг, и полетел бы я в пропасть… Вдруг вижу — летит Соня Солнцевна, а за ней целый пчелиный рой. Накинулись пчёлы на Повелителя мух и облепили его с ног до головы. Тот пискнул, кинулся бежать, а рой — за ним. А Соня села на край пропасти и снова превратилась из Божьей коровки в крошечную девочку.
— Ой, кто это? — удивился Колька.
— А это — Соня Солнцевна, Солнца дочь, царевна. Она и привела за собой пчелиный рой, который прогнал Повелителя мух.
— Ну, не совсем я, — улыбнулась Соня, — Я сказала пчеле Медунице, а уж она и созвала весь пчелиный рой. А ещё Медуница отлила мне немножко волшебного мёда, чтобы смазать ежонку укушенный чёрной мухой нос.
С этими словами Соня догнала Кольку и намазала ему нос мёдом.
— Так-то, — приговаривала она, — Лучше! Будешь ты, Колька, таким же, как и прежде.
И Колька сразу же захлопал глазками и… заплакал.
— Ты что? — спрашиваю я.
— До слёз обидно, до чего я докатился, — всхлипнул Колька, — Прости меня!
Соня Солнцевна превратилась в Божью коровку и улетела в небо, а мы с Колькой, обнявшись, пошли домой. Хоть и больно поколол он меня, а я своего друга ни на кого другого не променяю! Пусть даже мягкого и пушистого…
Сказка пятая. (Из дневника Коськи Ухина)
В нашей лесной музыкальной школе с углублённым изучением медвежьего языка случилось несчастье. И учителя, и ученики (кроме нас Колькой, конечно!) заразились странной болезнью. Так все тяжело заболели, что ничего не могли делать, только лежали, стонали да плакали. Даже директор Бурмила Михайлович Медведь, который никогда в жизни не плакал, рыдал в своём кабинете, как маленький медвежонок. А учитель физкультуры, Макак Макакович, который всегда был для нас примером мужества, силы и выдержки, сидел на дереве, обхватив голову лапами, выл и стонал. Конечно, об уроках и речи быть не могло. Мы с Колькой ходили к одноклассникам и пробовали играть с ними в жмурки, салки и разные другие игры, но они отмахивались и шмыгали носами.