— Кто не выучил урок — поднимите лапы!
Все замерли. Лап не поднял никто.
— Хорошо. Начинаю спрашивать.
Коська Ухин лёг на свою парту и притаился за спиной сидевшей впереди Сони Лосевой.
— Волков!
«Фу! — облегчённо выдохнул зайчонок, — Пронесло!»
— Скажи-ка, Волков, что было задано на сегодня?
— Э-э… на сегодня… было задано… было на сегодня… задано… — и Вовка энергично махнул лапой снизу, что означало: «Ну, подскажите же кто-нибудь!»
— Просклонять «медведя», — подсказала Зина Бебешко.
— Промедведить… э-э… о-о…
— Хе! — усмехнулся Бурмила Михайлович, — Ну, давай, «промедвеживай»! Артист! Только не подсказывайте! Пусть сам «медвежит»!
Вовка ещё раз безнадёжно оглянулся и начал:
— Ну… это… я… э-э… медведь… ты — медведь, он — медведь, они — медведи…
— Ого! — усмехнулся Бурмила Михайлович, — сколько вас медведей собралось!
Класс захохотал.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — громче всех рассмеялся зайчонок, — что и говорить, приятно, когда твой враг сел в калошу!
— Ну-ка, Ухин, скажи, как правильно!
Последнее «ха» застряло у зайчонка в горле:
— Я… э-э… о-о… — пролепетал он.
— Медведь, медведя, медведю, — шёпотом подсказал Колька.
— Медведь… — механически повторил Коська и умолк, оцепенев от волнения.
— И ты — медведь? — удивился Бурмила Михайлович под хохот класса, — А это уже что-то новое!.. Колючкин!
— Медведь, медведя, медведю… — застрочил как из пулемёта ежонок.
— Садитесь все! — Бурмила Михайлович поправил лапой очки на носу и взялся за авторучку, — Значит так, волков — «единица», Ухин — «единица», Колючкин — «двойка» — за подсказку!.. Переходим к новому материалу…
— Пхе! — усмехнулся Волков, садясь на место, — Нужен мне этот медвежий язык?! И вообще уроки?! Это только трусы и ябеды уроки учат!..
Коська Ухин и Колька Колючкин промолчали.
Глава пятая. «Неужели Бегемот Гиппопотамович?» Переполох в классе. Пантера Ягуаровна даёт Коське и Кольке необычное поручение
После уроков Колька утешил Коську:
— Не переживай! Исправим! Пойдём-ка лучше хорошенько поищем твой портфель! Может, ты его просто плохо искал!
И друзья побежали в лес. А там из-за куста услышали:
Коська с Колькой осторожно раздвинули ветки.
За кустом сидел их учитель сольфеджио Бегемот Гиппопотамович. Держа в зубах травинку, он восторженно глядел на небо и напевал песню.
— Ой! — удивлённо посмотрел Коська на Кольку.
— Ой! — удивлённо посмотрел Колька на Коську.
Среди всех учителей Бегемот Гиппопотамович слыл самым чудным. Он никогда не разлучался со своей медной трубой, которая красиво и величественно называлась тромбоном. Она так сияла и сверкала на солнце, что было больно глазам. Можно было подумать, что труба не медная, а золотая. Её так и звали все золотым тромбоном. А когда Бегемот Гиппопотамович играл на своём золотом тромбоне, даже все птицы в лесу умолкали, чтобы его слушать.
Бегемот Гиппопотамович без памяти любил музыку.
На первом уроке он сказал:
— Сольфеджио — самый важный в жизни предмет. Он развивает слух и учит разбираться в нотах. Учит глубже понимать музыку. А музыка — самое прекрасное, что есть в жизни!
И широко разинув свой громадный рот, из которого торчало всего два зуба, Бегемот Гиппопотамович запел:
— До — ре — ми — фа — соль — ля — си!.. — потом откашлялся и сказал, — Из этих семи нот складывается вся на свете музыка! А вот так эти ноты звучат на тромбоне, — и он проиграл гамму на своём золотом тромбоне, — А вот так они пишутся, — записал ноты на доске учитель музыки, — А теперь все вместе поём по нотам:
— До — Ре-э!.. — вытягивали ученики.
— Хорошо! — хвалил Бегемот Гиппопотамович.
Того, кто правильно брал все ноты, Бегемот Гиппопотамович называл «умничкой» и угощал конфеткой. Но это бывало не часто. «Все ноты знают только бегемоты!» — любил повторять он. Должно быть, в глубине души он верил, что по-настоящему понимает музыку только он один. Часто ходил он
по лесу в одиночестве с травинкой в зубах, прислушиваясь к лесным звукам. А потом играл на золотом тромбоне что-нибудь красивое и мелодичное. Или лёжа в траве, приставлял ухо к земле и слушал, как гудит шмель на цветке или какая другая мошка, и, блаженно улыбаясь, молча слушал симфонию.
Коська Ухин был у Бегемота Гиппопотамовича «умничкой», а Колька Колючкин, к сожалению, нет. У Коськи, как правильно подметила мама-зайчиха, был абсолютный слух — он за восемьсот метров слышал то, чего не слышал Колька. Бегемот Гиппопотамович очень ценил Коськины музыкальные способности и говорил, что Коська может стать солистом.