– Я слышала, в этих местах водятся людоеды. – Без видимого интереса изрекла дамочка и тут же разродилась воинственным кличем, делая лёгкий, едва заметный выпад ногой из серии ударов «Сорокдесятница». – Куда смотришь, дурень! – Самый юный из бойцов сопротивления, опрометчиво задержавший взгляд на оголившейся коленке, согнулся в три погибели. Только нападающая знала, что разогнётся парень теперь не раньше, чем через сорок дней.
– Кхм! В джунглях ночью стоит бояться вовсе не людоедов, - делая вид, что не замечает скрюченного юнца, с придыханием произнёс Ннамади. Белолицую женщину он почти любил. И за спиной его, как бы подтверждая слова хозяина, радостно шипела Нюша, распираемая от полноты чувств.
– Скажите, любезный, - кокетливо потрясая бородой, неожиданно прервал разговор командира и своей соратницы толстый мужчина, - а чего нам следует опасаться?
– Вы когда-нибудь слышали сказки про жизнь после смерти? – Ужасные легенды про зомби преследовали провожатого с самого детства. Спасибо африканской родне, способствующей формированию культурного кода, спонсируемого письмами из когда-то далёкого, а теперь такого близкого Мозамбика. И сейчас, когда толща листвы стала всё плотнее, а небо полностью скрылось в тёмной, густой зелени, он не мог о них не думать.
– То есть как слышали? – Удивился Варсофоний. – Мы и сами работаем на этого сказочника, помилуй мя!
Ннамди, опешив, вытаращился на мужика. Нюша из болотно-зелёной стала ядовито-малиновой от смущения, а старый макак Михеич, неожиданно вышедший из леса и только что мудро заметивший в своих размышлениях, что у единственной женщины в компании коса толщиной с питона, подтянул полотняные штаны.
– Ну так што? – Михеич затянулся табаком из курительной трубки, - полетим, соколики, али как? – Сразу было видно, он признал и полного прелата, и девушку.
Мужчина в бурнусе радостно и согласно закивал головой, тем самым демонстрируя ответ на вопрос бывшего механика, а вот дамочка слегка смутилась, явно давая понять окружающим, что ей больше нравится вариант «Али как».
Ннамди же облегчённо перевёл дыхание:
– Что ж, господа, на этом мы с вами попрощаемся…
– То ись как это? – Опешил Михеич. – А кто нас через джунгли поведёт?
– Но вы… - непонятливо протянул латыш.
– Что я? Подумаешь, запил с гамадрилами! Они меня и завели сюда, а назад дороги я не знаю.
Ннамди возвёл глаза к небесам, призывая на попутчиков гнев древней богини Гонореи, издревле покровительствовавшей его роду, и решительно прервал бестолковую беседу.
– Значит так!
Моджахеды мозамбикской революции, не ожидавшие этого окрика, рефлекторно снова рухнули в грязь.
Девушка в чёрном невозмутимо присела на одного, от чего тот закряхтел, а когда Варвара удобно улеглась на его спине и оперлась локотком на голову – беспомощно забулькал в луже, через несколько секунд затихнув.
Несостоявшийся радиотехник с отвращением посмотрел на бойцов, снова плюнул, подумав, что ему бы такую бабу, и всё прочее сопротивление можно было бы распустить, и уже тише, чтобы не вносить в ряды воинов паники, повторил:
– Значит так, идём след в след, смотрим под ноги. Если увидите ядовитую жабу-агу, немедленно закукарекайте.
Африканцы понятливо закивали головой. Колонна двинулась вглубь джунглей. Первым шёл сам Ннамди, разрезая широкой грудью влажный воздух. Комары разбивались вдребезги, ударившись о его квадратный лоб. Змеи без чувств падали в обморок, едва завидев его глаза, сверкающие гневом. Не исключено, что в зарослях лиан кто-то родил.
Следом шёл Михеич. По пути он собирал грибы и ему одному ведомые ягоды. За ним шла девушка в чёрном с ясным и горящим взором истового фанатика. После – несколько бойцов и, наконец, мужчина в бурнусе и все прочие.
Неожиданно один из членов вооружённой группировки зло выругался на чистейшем русском, от чего листья священного бананового дерева слабо зашелестели:
– А вот когда я жил в Херсоне… - ностальгически начал было боец, но его прервал батюшка, шедший позади.
– Гражданин, вы – советский? – Оторопело спросил Варсофоний – все чёрные до этого говорили исключительно по-латышски или по-французски.
– Ещё какой! – Подтвердил боец, удивлённо воззрившись на соотечественника. – Вы б видели, какие у моей матушки арбузы вырастают в сезон!
Гражданин в платье и белом бурнусе воровато глянул на свою спутницу, которая в этот момент как раз сбила с дерева двумя связанными между собой церковными кадилами анаконду, применив против неё «Бичевание Иоанна», отчего змеюка, имевшая в длину добрых пять метров, со смачным звуком «Хрясь!» впечаталась в соседний ствол и надолго утратила интерес к окружающему миру. И осознав, что девушка всецело поглощена делом самообороны от различных тропических тварей, скорбно вздохнул, произнося непонятную фразу «Ради встречи-то можно, да и дошли ужо почти!» и извлекая из голенища сапога католическую скульптурку девы Марии:
– Прости, Господи, грехи моя тяжкие, - перекрестился мужчина и ловким ударом ребра ладони снёс Мадонне голову. По джунглям потянулся сладкий запах сивухи, но гражданин в бурнусе тут же его пресёк, заткнув дыру пальцем.
– НЕ СМЕТЬ! – Варвара учуяла амбре раньше, чем оно распространилось. Этому способствовали навыки, отточенные в церковно-приходской школе монахинь-телохранительниц, когда, на спор, они определяли постное меню из ароматов продуктов, которые ещё не подвезли на территорию.
– Согласен, - смиренно кивнул Михеич, с особой нежностью глядя на залив и самолёт, припаркованный на пляже, - тем более, что дошли.
Они и правда дошли.
До ручки.
Лететь на э т о м было грехом, превосходящим все семь смертных.
Но и Варвара, и Варсофоний полетели.