– С-сука! – сквозь зубы прошипел Виктор, глядя на жену, которая, поднявшись на ноги, терла рукой ушибленный лоб.
В это время в комнату вошла Марина. Переступив через лежащего на полу Виктора, она подошла к Наталье.
– Что, больно тебе? – спросила она.
Услышав металлические нотки в голосе жены, Кипятков понял, что сейчас будет настоящее шоу и не ошибся.
– Да, – ответила Наталья.
– А сейчас будет ещё больнее! – сказав это, Марина принялась отвешивать Наталья звонкие пощечины. Она делала это размашисто, попеременно двумя руками. При этом она приговаривала: – Ах ты, тварь!.. Проститутка!.. На чужое добро позарилась, своего мужика тебе мало…
Оправившись от шока, Наталья вцепилась Марине в волосы. Марина тут же вцепилась руками Наталье в грудь и сильно сжала. Вскрикнув, Наталья отпустила волосы Марины и принялась выкручивать ей руки. Марина сопротивлялась, сыпля ругательствами. Пятясь, женщины наткнулись на кровать и упали. После чего борьба переместилась в партер. На кровати они мутузили друг друга кулаками, царапали лица ногтями, пытаясь дотянуться до глаз. Каждая из них, оказавшись сверху, норовила вцепиться в горло той, что снизу. При этом они осыпали друг друга проклятиями.
Мужчины, пораженные увиденным, просто стояли с приоткрытыми ртами и смотрели. Да, они частенько смотрели реслинг по телевизору, особенно – собираясь вместе за стаканчиком самогона. И им очень нравилось смотреть женский реслинг. Но смотреть, как дерутся женщины на телевизионном экране – одно дело, а увидеть это вживую и услышать их вопли – совсем другое. Владимир и не предполагал, что в реальности это весьма впечатляющее зрелище, от созерцания которого дух захватывает.
Тем временем женщины продолжали кататься по кровати. Их платья были изодраны в клочья, а лица их были красными от крови. В какой-то момент они упали с кровати, и борьба продолжилась на полу. Оказавшись сверху, Марина схватила Наталью за волосы и принялась бить её головой об пол. Когда затылок Натальи соприкасался с деревянными досками, раздавался такой звук, будто кто-то бил в барабан. Этот звук вывел Кипяткова из состояния оцепенения. Он вдруг подумал, что Наталью нужно спасать, иначе Марина её просто убьет. Но, стоило ему дернуться, раздался строгий голос:
– Прекратить безобразие! Сейчас полицию вызову!
Это был председатель садового товарищества, которого все называли дядя Гена. Проигнорировать его слова было трудно. Так как, во-первых, голос его был громким и командным, а во-вторых, все знали, что дядя Гена – отставной майор полиции, и с ним шутки плохи.
Женщины замерли и замолчали. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь громким сопением Виктора. Марина отпустила волосы Натальи. Её затылок со звуком «бам!» в очередной раз стукнулся об пол, с губ сорвалось ругательство. Жена Кипяткова поднялась на ноги и помогла подняться соседке, с которой у неё уже никогда не будет добрососедских отношений. Обоих женщин покачивало, на лице Наташи читалось недоумение, будто она не могла понять, как такое могло произойти, и почему это произошло именно с ней. Глядя на Марину, можно было подумать, что, несмотря на полученные синяки и царапины, она довольна исходом битвы.
Нетвердой походкой, задев плечом дядю Гену, Наталья подошла к мужу. Он тут же снял с себя куртку и накинул супруге на плечи, прикрыв рубище, в которое превратилось платье. Приобняв супругу, Виктор повел её к выходу. У самой двери он остановился и оглянулся, сверля злобным взглядом Владимира.
– Готовься к худшему, – сказал он и добавил после незначительной паузы: – Я тебе такую веселую жизнь устрою… Обещаю!
И ведь он сдержал обещание. Сначала он возвел высоченный металлический забор между участками. Забор при этом, как бы случайно, на целый метр залез на участок Кипяткова. Владимир сразу это отметил и отправился к Виктору за объяснениями. Увы, ворота его дома были наглухо закрыты, а калитка не открывалась, сколько бы Кипятков ни звонил в звонок, похожий на чернослив. Простояв у калитки минут тридцать, Владимир ушел. Но он знал, что в доме кто-то есть, ведь за забором играла музыка. Это был шансон, который Кипятков терпеть не мог. Зато Виктор эту низкопробную безвкусицу мог слушать сутками напролет.