Ветры были настолько сильными, что «Беспредельный возраст», прочно заякоренный в защищенной лагуне, был дважды вынесен на берег.
Приближалось лето 1964 года. Уиллис не мог больше усидеть в Нью-Йорке. В один из дней он решил, что пришла пора отправляться на Самоа. Перед отъездом жена предприняла последнюю попытку уберечь его от грозящей опасности. Она предложила сопровождать его в последней части путешествия, чтобы оказать помощь, если его состояние здоровья ухудшится, Уиллис отказался. Памятуя о трудностях, которые испытал во время маневрирования среди островов, а также зная, что его ожидает значительно более сложный путь среди множества рифов и островов, он не хотел подвергать жену опасности. По тем же причинам старый мореплаватель на этот раз не взял с собой котов. Но он верил, что преодолеет все трудности и рейс завершится благополучно. Кроме всего прочего, он хотел плыть в одиночку.
Самолет перенес Уиллиса и взятое им из Нью-Йорка снаряжение (в том числе новый комплект парусов) через тысячи миль суши и океана.
В тот же день он прибыл в Апиа. Там не верили, что он вернется, что старый, 70-летний человек после бесчисленных невзгод и опасностей прошлогоднего рейса будет способен еще раз начать поединок с Тихим океаном. Тем не менее Уиллис был снова здесь, улыбался, позируя фотографам, и беззаботно шутил.
Друзья встретили его очень сердечно. Уиллис поселился в тех же апартаментах, которые снимал год назад.
Оставив вещи, он отправился на берег океана, где его ждал «Беспредельный возраст». Вскоре мореплаватель был уже на его палубе. Только теперь он понял, как много потребуется вложить труда, чтобы восстановить плот, над разрушением которого поработали океан и время. Часть палубы была сорвана волнами, металлические части сильно изъедены ржавчиной, многие детали требовали замены…
Началась работа. Плот вытащили из воды, корпус очистили и покрыли краской. Таким нее образом законсервировали все остальные детали конструкции. Работая от зари до ночи, Уиллис заменил оснастку и такелаж. Новые блоки, канаты, паруса и десятки мелких деталей медленно, но неуклонно возвращали «Беспредельному возрасту» его прежний вид и мореходные качества. Плот стоял теперь на якоре недалеко от бунгало Уиллиса, а для сообщения между ними служила небольшая пирога с поплавком.
Наконец все подготовительные работы были закончены, а погода так и не изменилась к лучшему. Уиллис решил, что нет смысла ждать, и назначил день старта — 27 июня. Следовало поторопиться, чтобы не оказаться в океане в сезон ураганов. Местные жители пообещали устроить мореплавателю традиционные торжественные проводы с песнями, цветами и множеством лодок, которые выведут плот за риф.
На плот уже переправили все необходимое, кроме овощей и фруктов, которые хранились пока в холодильнике, — кокосов, дынь, ананасов, бананов и лимонов, картофеля и лука. Именно этими продуктами Уиллис предпочитал обеспечить себя в рейсе. Бочки наполнили водой: запаса должно было хватить на длительное плавание.
И вдруг кто-то из местных жителей доверительно сообщает Уиллису, что владелец моторной яхты — «Алоха-Гавайи» хочет на собственный страх и риск заснять фильм о рейсе «Беспредельного возраста». С этой целью он собирается, разумеется без согласия мореплавателя, следовать какое-то время за плотом, делая съемки с помощью телеобъектива. Не говоря уже о моральном аспекте, для Уиллиса это был бы серьезный удар с финансовой точки зрения, ибо все связанные с путешествием расходы он рассчитывал покрыть за счет публикаций и отснятого собственноручно любительского фильма. Ловкий пройдоха тем более чувствовал себя безнаказанным, что право не запрещает ни осуществлять такие киносъемки, ни плыть поблизости от другого судна. Этот деляга учитывал и то, что Уиллис, особенно при плохой погоде, не сможет скрываться в домике. Располагая моторной яхтой, он, таким образом, имел шансы не только реализовать бесчестный замысел, но и продать свой фильм задолго до того, как Уиллис закончит путешествие.
Уиллис решил обратиться за помощью к близким знакомым. Эндрю Коллинз — американский инженер, начальник строительства порта, и Джонс — капитан порта Апиа, живо отреагировали на рассказ Уиллиса о заботе, которая на него свалилась. После короткого совещания они постановили, что самым лучшим выходом будет быстрейшее отплытие в океан — ночью и в совершенной тайне. Поскольку все уверены, что проводы Уиллиса состоятся завтра, в субботу 27 июня, выход из порта накануне этого дня имеет все шансы на успех. С наступлением темноты Уиллис должен быть полностью готов и находиться на борту «Беспредельного возраста», а в 22 часа буксир «Савайи» выведет его из порта.
Погода стояла дождливая, и небольшой помост, возле которого стоял «Беспредельный возраст», был неразличим во мраке. Условия просто идеальные, чтобы незамеченным выйти из порта. Эндрю Коллинз крепко пожал руку Уиллису, с «Савайи» просигналили, что буксир отходит, и плот начал отдаляться от берега. Сквозь пелену дождя Уиллис, настороженно всматриваясь в темноту за кормой, успел разглядеть на набережной силуэт человека, наблюдающего за плотом. Через несколько минут, послушно следуя за буксирным судном, «Беспредельный возраст» миновал волнорез…
Буксирование, как и было запланировано, продолжалось до утра следующего дня. В 8 часов утра плот находился примерно в 35 милях от берега— сильное волнение затрудняло продвижение. Уиллис готовился к самостоятельному плаванию. Он поднял фок и бизань, опустил шесть деревянных килей. Три из них были слишком широки и не входили в отверстия на палубе. Однако Уиллис быстро нашел выход, обтесав их топором. Опущенные на 1,5 метра ниже корпуса, они хорошо противодействовали дрейфу.
Трижды прогудел буксир, члены экипажа, размахивая руками, желали Уиллису счастливого плавания. Ровно в 9 часов 00 минут буксир «Савайи» повернул обратно.
Ветер уже не дул с такой силой, как минувшей ночью, и мореплаватель вскоре поднял грот, взяв курс на северо-запад, чтобы обойти остров. Оставшаяся часть дня ушла на установление двух 3,5-метровых железных бомов — симметрично по обе стороны плота. Это была часть нового такелажа, разработанного Уиллисом во время перерыва в рейсе. Новые бомы давали возможность ставить при попутном ветре два дополнительных треугольных паруса. Шестиметровая рея, прикрепленная на верхушке мачты, поддерживала верхние углы парусов, нижние же крепились на концах бомов. Поверхность каждого такого треугольного паруса составляла 30 квадратных метров. То есть они давали увеличение поверхности реевого грота, оставаясь вместе с тем независимыми частями парусного вооружения. Такое, пока экспериментальное, решение позволяло использовать большую поверхность парусов при умеренной силе ветра и легко уменьшать ее, если сила ветра возрастала, а также по-разному модифицировать ее в зависимости от того, каким курсом плывет плот.
Лишь поздним вечером Уиллис справился с монтажом всех частей такелажа. Когда он поднял один из дополнительных парусов, уже смеркалось…
Наступила ночь, ветер притих, а затем и вовсе пропал. «Беспредельный возраст» покачивался на мертвой зыби. Уиллис был расстроен. Легко могло случиться, что весь замысел и приложенные для его реализации усилия будут сведены на нет: «кинопират», как называл его мореплаватель, должно быть, кружил где-то неподалеку.
На следующий день, 28 июня, отчаявшийся Уиллис вновь увидел остров, на этот раз значительно ближе.
Прошло немного времени, и Уиллис мог уже различить покрытые лесом горные склоны острова. После полудня, не видя выхода из сложившейся ситуации, мореплаватель с тяжелым сердцем решает просить помощи, надеясь, что сигналы SOS будут приняты радиостанцией Апиа. Единственным разумным решением было вызвать лоцманское судно, которое отвело бы «Беспредельный возраст» на 20 миль от берегов Савайи — всего лишь 4 часа буксирования.
Уиллис настроил автоматический спасательный передатчик, прикрепленный к стене каюты, и начал вращать ручки. В какой-то момент резкая боль в левой части живота вынудила его прервать передачу. Как только он снова начал крутить ручку передатчика, боль тотчас же возобновилась. То же самое произошло во время следующей попытки. Однако угроза сноса на рифы была настолько велика, что мореплаватель еще несколько раз возобновлял передачу, превозмогая боль и не считаясь с риском. Когда боль стала невыносимой, он лег на палубу и тщательно исследовал поверхность живота. Сомнений не было — грыжа. Сбылись зловещие предсказания врачей, притом в самом начале рейса, в особенно трудной для Уиллиса ситуации.