- Мне просто кажется... не думаю, что она желает тебе добра.
Ханна открыла рот.
- Мона все это время была со мной в больнице. И ты знаешь, что если это как-то связано с той историей на вечеринке, то мы это уже обсудили.
Я это пережила.
- Прекрасно, -
Лукас внимательно изучал Ханну.
- Это прекрасно?
- Да, - Ханна шмыгнула носом.
- И тебе все равно, что она с тобой сделала? - Лукас казался потрясенным.
Ханна взглянула в сторону.
Вчера, после того, как они закончили говорить об Э, отобрали парней-моделей для вечеринки, и другие девочки уехали, Ханна нашла бутылку Stoli Vanil в том же шкафу, где ее мать прятала свой свадебный фарфор.
Они с Моной плюхнулись на диван, включили "Спеши любить" и играли в их алкогольную игру с Мэнди Мур.
Всякий раз, когда Мэнди выглядела толстой, они пили.
Всякий раз, когда Мэнди дулась, они пили.
Всякий раз, когда Мэнди говорила голосом робота, они пили.
Они не говорили о сообщении, которое прислала Э Моне, - про их ссору.
Ханна была уверена, что они только повздорили о чем-то глупом, например, о фотографиях с вечеринки или о том, был ли Джастин Тимберлейк идиотом.
Мона всегда считала, что был, а Ханна так не думала.
Лукас неистово моргал.
- Она тебе так и не рассказала?
Ханна яростно выдохнула через нос.
- Это не важно.
- Хорошо, - сказал Лукас, поднимая руки.
- Ладно, - сказала Ханна, расправив плечи.
Но когда она закрыла глаза, она снова увидела себя в своем Prius.
Флаг Планетария Холлис колыхался у нее перед глазами.
Она едва удержалась от того, чтобы не заплакать.
Что-то, возможно ее BlackBerry, зажужжал на дне ее сумки.
Ханна пыталась что-то вспомнить, но это было бесполезно.
Она чувствовала тепло от тела Лукаса, сидящего так близко.
Он не пах одеколоном или супер модным дезодарантом, или чем-то другим, чем обрызгивают себя парни, чтобы понравится девочкам. Он пах кожей и немного зубной пастой.
Если бы только они жили в мире, где у Ханны могли быть оба, - и Лукас, и Мона.
Но она знала, что, если она хотела остаться той, кем была, это невозможно.
Ханна потянулась и схватила руку Лукаса.
Рыдание подступило к горлу по причинам, которые она не могла полностью объяснить или даже понять.
Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, она снова попыталась оживить в памяти то, что точно было в ночь ее несчастного случая.
И, как это всегда бывает, она не смогла вспомнить ничего.
24
СПЕНСЕР ИДЕТ НА ГИЛЬОТИНУ
В пятницу утром Спенсер зашла в ресторан "Дэниэль" на Шестьдесят пятой улице между Мадисон авеню и Парк авеню в тихом, ухоженном квартале где-то между Мидтауном и Верхним Ист-Сайдом.
Она будто ступила на собственность Марии Антуанетты.
Стены ресторана были сделаны из резного мрамора, который напомнил Спенсер молочный шоколад.
Роскошные темно-красные занавески вздымались волнами, и маленькие, изящно вырезанные кусты росли обрамляли вход в главную столовую.
Спенсер решила, что, когда она заработает свои миллионы, она сделает свой дом в точности как этот.
Вся семья шла прямо за ней, в том числе Мелисса и Йен.
- Ты взяла свои заметки? - бормотала ее мать, играя с одной из пуговиц на своем розовом твидовом костюме от Chanel, — она была одета так, будто собиралась на интервью.
Спенсер кивнула.
Она не только их взяла, она расположила их в алфавитном порядке.
Спенсер попыталась подавить ноющее чувство в ее животе, хотя запах омлета и трюфельного масла, доносящийся из столовой, не помогал.
Над стойкой администратора висела табличка с надписью - "Регистрация участников "Золотой орхидеи".
- Спенсер Хастингс, - обратилась она к копии Паркер Поуси с блестящими волосами, которая регистрировала гостей.
Девушка нашла Спенсер в списке, улыбнулась и вручила ей бейдж.
- Вы за шестым столом, - сказала она, показывая в сторону входа в столовую.
Спенсер увидела суетливых официантов, гигантскую икебану и несколько слоняющихся человек, которые болтали и пили кофе.
- Мы вызовем Вас, когда мы будем готовы, - уверила ее девушка-регистратор.
Мелисса и Йэн исследовали мраморную статуэтку около бара.
Отец Спенсер вышел на улицу и говорил с кем-то по телефону.
Ее мать также болтала по сотовому, наполовину скрытая одной из кроваво-красных занавесок "Дэниэль".
Спенсер услышала, как она сказала:
- Все заказано? Ну, замечательно!.
Ей это понравится.
"Что мне понравится?" - хотела спросить Сперсер.
Но она подумала, не хотела ли ее мать сохранять это в тайне до того, как Спенсер победит.
Мелисса ускользнула в ванную, и Йэн шлепнулся на шезлонг рядом со Спенсер.
- Волнуешься? - усмехнулся он.
- И правильно.
Это колоссально.
Спенсер желала, чтобы хоть раз Йэн пах как гнилые овощи или собачья пасть, — ей стало бы намного проще находиться рядом с ним.
- Ты не сказал Мелиссе, что был вчера в моей комнате? - прошептала она.
Лицо Йэна стало деловитым.
- Нет конечно.
- И она ничего не подозревает?
Йэн надел темные пилотные очки, пряча глаза.
- Знаешь, Мелисса не такая страшная.
Она тебя не укусит.
Спенсер сжала рот.
В последнее время казалось, что Мелисса не просто собиралась укусить ее, — она собиралась заразить Спенсер бешенством.
- Не говори ей ничего, - проворчала она.
- Спенсер Хастинг, - позвала девушка-регистратор.
- Они готовы принять вас.
Когда Спенсер встала, ее родители собрались вокруг нее, как пчелы у улья.
- Вспомни, как ты играла играла Элизу Дулиттл в "Моей прекрасной леди" с ужасным расстройством желудка, - прошептала Миссис Хастинг.
- Не забудь упомянуть, что я знаком с Дональдом Трампом, - добавил ее отец.
Спенсер нахмурилась.
- А ты знаком?
Ее отец кивнул.
- Мы однажды сидели рядом в "Чиприани" и обменялись визитками.
Спенсер тайком сделала "дыхание огня" из йоги.
Шестой стол был маленьким, укромным уголком в задней части ресторана.
Трое взрослых уже собрались там, потягивая кофе и ковыряя круассаны.
Когда они земетили Спенсер, они все встали.
- Прошу, - казал лысый мужчина с детским лицом.
- Джефри Лав.
Золотая Орхидея восемьдесят седьмого года.
Я сейчас работаю на Нью-Йоркской фондовой бирже.
- Аманда Рид, -
высокая, тонкая женщина пожала Спенсер руку.
- Золотая Орхидея восемьдесят четвертого года.
Главный редактор в Барроне.
- Квентин Хьюс, -
темнокожий мужчина в костюме Turnbull & Asser кивнул ей.
- 1990.
Управляющий директор в Голдман Сакс.
- Спенсер Хастинг.
Спенсер попыталась сесть настолько изящно насколько возможно.
- Вы та, кто написал эссе "Невидимая Рука", -
Аманда Рид просияла, облокачиваясь на спинку стула.
- Мы все под впечатлением от твоей работы, - пробормотал Квентин Хьюз.
Спенсер сворачивала и разворачивала свою белую салфетку.
Естественно, все за этим столом работали в области финансов.
Если бы только они могли подкинуть ей какого-нибудь историка искусства, или биолога, или режиссера-документалиста, кого-то, с кем она могла бы поговорить о чем-нибудь другом.
Она попыталась представить своих интервьюеров в нижнем белье.
Она попыталась представить, как ее лабродудели Руфус и Беатрис насилуют их ноги.
Потом вдруг она представила, как говорит им правду, - что она не понимает экономику, что она на самом деле ненавидит ее и что она украла статью своей сестры, испугавшись, что испортит свой средний бал 4.0.