— Почему ты не рассказала об этом раньше? — спросил отец Спенсер.
Мелисса покачала головой.
— Я уехала в Прагу на следующее утро.
В тот момент я не была уверена, что кто-нибудь знал о том, что Эли исчезла.
Когда я вернулась, все были взбудоражены… Просто я никогда не могла подумать, что Йен способен на такое.
Она подхватила край своей бледно-желтой высококачественной толстовки.
— Я подозреваю, что они были вместе все те годы, но не думала, что всё серьезно.
Я не думала, что Эли поставит ему ультиматум.
Как и все, Мелисса узнала о мотивах Йена.
— Она была в седьмом классе.
Мелисса посмотрела на Уилдена.
— Когда на той неделе вы начали задавать вопросы о том, где мы были с Йеном, я начала думать, что возможно было бы лучше, если бы я все рассказала еще тогда.
Но я до сих пор не могу в это поверить.
А тогда я не сказала, потому что… Потому что я думала, что у меня будут проблемы, если скрою правду.
И, я хочу сказать, я не могла этого допустить.
Что обо мне подумали бы люди?
Лицо ее сестры сморщилось.
Спенсер старалась не зевнуть.
Она много раз видела, как сестра плакала, но обычно это было из-за гнева, разочарований или для того, чтобы все было так, как она хотела.
Никогда из-за страха или стыда.
Спенсер ждала, что родители бросятся утешать Мелиссу.
Но они сидели словно истуканы, в их глазах читалось осуждение.
Она задавалась вопросом, сталкивались ли она и Милисса с одними и теми же проблемами все это время.
Мелисса умела создать впечатление, будто у нее все хорошо в отношениях с родителями, и Спенсер никогда не догадывалась, что сестра тоже часто размышляет над этим.
Спенсер присела поближе к сестре и обняла ее за плечи.
"Все хорошо," прошептала она ей на ухо.
Мелисса приподняла голову, смущенно посмотрела на Спенсер, затем положила голову ей на плечо и заплакала.
Вилден подал Мелиссе платок и поднялся с места, благодаря за сотрудничество в ходе расследования.
Когда он вышел, зазвонил телефон.
Миссис Хастинг чопорно подошла к телефону в кабинете и ответила.
Через несколько секунд она просунула голову в гостиную.
"Спенсер," — прошептала она, ее лицо по-прежнему было спокойным, но глаза выдавали волнение.
— Это тебя. Это миссис Эдвардс.
Горячее, болезненное чувство накрыло Спенсер.
Мистер Эдвардс был главой комитета Золотой Орхидеи.
Личный звонок от него мог означать лишь одно.
Спенсер облизнула губы и встала.
Та сторона комнаты, где стояла мама, казалась находится на расстоянии мили.
Она догадывалась, с какой целью мама делала тайные звонки — чтобы купить подарок для Спенсер, потомучто она была уверена в ее победе.
Даже если бы это была самая замечательная вещь в мире, Спенсер сомневалась, что обрадуется ей.
— Мам? — Спенсер подошла к матери и прислонилась к старинному чипэнддейловскому столу рядом с телефоном.
— Ты не думаешь, что мой обман это неправильно?
Миссис Хастингс быстро прикрыла микрофон телефона.
— Да, конечно.
Но мы это обсудили.
Она приложила телефон к уху Спенсер.
— Скажи "алло", — прошипела она.
Спенсер тяжело сглотнула.
— Алло, — наконец прокаркала она в трубку.
— Мисс Хастингс? — пропищал мужской голос.
— Это мистер
Эдвардс, глава комитета "Золотой Орхидеи".
Я знаю, уже поздно, но у меня для вас есть очень волнующие новости.
Решение было трудным, учитывая двести выдающихся кандидатов, и я рад сообщить, что… — звучало, как будто мистер
Эдвардс говорил под водой — Спенсер едва расслышала остальное.
Она взглянула на сестру, в одиночестве сидящую на диване.
От Мелиссы потребовалось столько храбрости, чтобы признаться во лжи.
Она могла бы сказать, что не помнит, и это было бы очень мудро, но вместо того она поступила правильно.
Она подумала также о предположении Моны насчет нее: я знаю, как ужасно ты хочешь быть идеальной.
Но суть была в том, что идеальность ничего не значила, если не была настоящей.
Спенсер поднесла телефонную трубку у губам.
Мистер Эдвардс сделал паузу, ожидая ответа Спенсер.
Она сделала глубокий вдох, репетируя в голове то, что скажет: "Мистер
Эдвардс, я должна сделать признание."
То было признание, которое никому не понравится.
Но она могла это сделать.
Она действительно могла.
Встречайте, возвращение в Розвуд Ханны Марин
Во вторник утром Ханна сидела на своей кровати, медленно поглаживая мордочку Дот и разглядывая себя в переносное зеркало.
Она наконец нашла правильное положение, в котором все ее ушибы и швы были прикрыты, и хотела поделиться хорошими новостями.
Ее первой реакцией, конечно, было позвонить Моне.
Она увидела в зеркале как ее нижняя губа задрожала.
Это все еще было нереально.
Она предположила, что могла бы позвонить одной из своих старых подруг, которых часто видела за последние дни.
Вчера они прогуляли школу и валялись в горячем джакузи Спенсер, читая статьи в "Ас Викли" о Джастине Тимберлейке, который появился на вечеринке Ханны сразу после того, как она ушла.
Он и его группа застряли в пробке на шоссе на два часа.
Когда девочки приступили к чтению статей о моде и стиле, Ханна вспомнила о том, как Лукас читал ей все выпуски "Тин Вог" пока она была в больнице.
Она почувствовала внезапную острую боль, задавшись вопросом, знал ли Лукас, что произошло с ней за последние несколько дней.
Он не позвонил ей.
Может, он никогда не захочет снова с ней разговаривать.
Ханна опустила зеркало.
Внезапно, так же легко, как воспоминание о случайном факторе, вроде имени адвоката Линдсей Лохан или последней подруги Зака Эфрона, Ханна неожиданно вспомнила что-то еще из ночи с несчастным случаем.
Лукас появился рядом с ней и отдал ей свой пиджак, чтобы она прикрылась, после того, как ее платье треснуло.
Он отвел ее в читальный зал колледжа Холлис и держал ее, пока она рыдала.
Одно складывалось к одному… и они целовались так же страстно, как в эту последнюю неделю.
Ханна, оцепенев, долго сидела на кровати.
Наконец она потянулась за своим телефоном и набрала номер Лукаса.
И попала на голосовую почту.
— Привет, — сказала она после сигнала.
— Это Ханна.
Я хотела убедиться, можем ли… можем ли мы поговорить.
Позвони мне.
Повесив трубку, Ханна потрепала Дот по спине в тонком свитере.
— Может, мне стоит его забыть, — прошептала она.
— Вероятно где-то для меня есть более клевый парень, ты так не считаешь?
Дот неопределенно подняла голову, словно не веря ей.
— Ханна? — голос
миссис Марин взлетел по ступеням.
— Ты можешь спуститься?
Ханна поднялась и расправила плечи.
Вероятно надевать яркое красное трапециевидное платье от Эрин Фезерстон на предъявление обвинений Йену было неприемлемо — как одеться в цветное на похороны, — но Ханна несколько нуждалась в "заметь-меня" цвете.
Она застегнула на запястье золотой браслет, подхватила свою огромную красную сумку "Лонгчамп", и перебросила волосы за спину.
На кухне за столом сидел ее отец и разгадывал кроссворд в "Филадельфия Инкваерер".
Ее мать сидела рядом с ним, проверяя почту на своем лэптопе.
Ханна сглотнула.
Она не видела, чтобы они вот так сидели вместе с их свадьбы.
— Я думала ты теперь вернешься в Аннаполис, — пробормотала она.
Мистер
Марин положил шариковую ручку, а мама Ханны отодвинула лэптоп.
— Ханна, мы хотели бы поговорить с тобой о кое-чем важном, — сказал ее отец.