– Давай, иди спать, – указала я барвасу на дверь, – Лари тебе столько места под койкой выделил. А то капитан застукает и тю-тю в невесомость.
– Фыр! – сообщили мне с наглым видом и приняли стойку для игры.
Барвас положил морду на передние лапы, поднял зад и принялся вилять хвостом. Ой как мне не понравился этот озорной блеск в глазах! И это его «мурмяу», после чего барвас рванул прочь по коридору, мерзко царапая когтями по полу. Я даже опешила от такой наглости. А потом оставалось только мчаться следом, чтобы мой «котик» не перебудил весь катер своей лёгкой поступью. Чего я не учла, так это того, что Зинка уже натёрла полы, а на мне не было привычных ботинок на прорезиненной подошве.
Итак, набрав скорость, я могла только нестись вперёд до поворота, прославляя отсутствие силы трения. Инерция вынесла меня к повороту коридора, и я с грохотом затормозила о стену. А потом сползла на пол, понимая, что Луру скачет вокруг обалдевшего капитана. Зверинцев стоял в коридоре в одних штанах и таращился на веселящегося барваса. Потом капитан заметил меня.
– Это что такое? – рявкнули мне вместо «здрасте».
– Луру, – пожала я плечми и встала на ноги.
В подтверждение моих слов барвас стал тереться о ноги капитана, давая понять, что говорят про него.
– Что он тут делает?
– Бегает.
– Почему он тут бегает?
– А в каюте он не разгонится…
У Зверинцева сейчас было лицо как у того амебиоида. Глаза такие же выпученные и в них было столько невысказанных эмоций!
– Был приказ!
– Как можно выбросить такого котика! – взвизгнула я.
У Зверинцева задёргалась щека, и мне показалось, что вот сейчас я и узнаю, каков мир за бортом без скафандра. Зверинцев сопел. Луруша урчал, я молилась чтобы нас вызвали на досмотр.
– Я приказал пристроить барваса! – взвыл капитан. – На космодроме оставить!
Ой. А такая идея в голову нам не пришла. Да и куда пристроить кота таких размеров? Кто его к себе возьмёт? Кто кормить будет?
– О! Лурушик! – радостно заявила вышедшая из каюты Лиза. – А ты тут как?
– А то вы не знаете? – ехидно отозвался капитан.
– Пробрался-таки… ах ты ж разбойник! – Лиза умела прикинуться идиоткой в любой ситуации.
Зверинцев взвыл и рванул в свою каюту. Я была уверена, что капитан искал свой табельный бластер, а потому кинулась следом за начальством. Лиза закатила глаза и позвала Луру к себе.
– Капитан, не нужно его того, – затараторила я, влетая в каюту, – Луша, он хороший. Барвасов же не запрещено на корабле держать!
Зверинцев уселся на койку, пристально разглядывая меня, стоявшую в дверях. Потом устало закрыл лицо ладонями и расхохотался.
– Я боевой офицер. С наградами и ранениями. Вот за что мне всё это? А? Меня хоронить должны были как героя! А я?
– Нет, ну похоронить вас ещё успеют. Тут без вариантов, – ляпнула растерявшаяся я.
Капитан глянул на меня. Я на него. Неловкая пауза заполняла тесное пространство каюты. Особенно неловким в этой паузе было то, что я против воли пялилась на торс капитана. Не то чтобы мне было так уж интересно, но он же про ранения говорил, и я искала шрам… Я честно шрам искала!
– Филипенко, вам сколько лет? – вздохнул Зверинцев.
– Смотря как считать, – пожала плечами я, – для человека вполне ещё нормальный возраст, для лошади пенсионный, а для карсианки я совершенное дитя…
Честно, я когда начинаю нести чушь, то у людей часто бывает вот такое лицо, как у капитана. Вытянувшееся и недоверчивое.
– Послушайте, Денис Игнатьевич, – я в пару шагов подошла к капитану вплотную и присела на корточки, – Луша наш друг. Он член команды. Он… Он наша семья. А вы его выбросить сказали, как жестянку ненужную. А мы своих не бросаем.
Капитан смотрел на меня сверху вниз, и на его каменной физиономии прочесть хоть какую либо эмоцию было невозможно. Капитан думал.
– Так уж и семья? – вдруг усмехнулся мужчина.
– Мы тут все семья, – пожала я плечами, – для вас диковатая, но мы готовы меняться!
Зверинцев продолжал меня разглядывать и в его глазах появлялось всё больше интереса.
– Ладно, – вдруг выдохнул Зверинцев, – но если этот зверь надзюрит мне в тапки…
– Помою, – кивнула я.
– Новые купим! – послышался голос Фили.
Вся наша команда стояла в дверном проёме и глазела на капитана. Зверинцев ещё чего-то сказать хотел, но над дверью снова ожил сигнальный огонек оповещения. Все мы нехотя поплелись в рубку, готовые проверять очередные контрабандные вершки или корешки.