— Слепки ауры и крови.
— Понятно. Анри, я всё, — кивнула я ожидающему в стороне секретарю.
Приняв руку охранника, чтобы переступить через высокий порожек, я сделала шаг, споткнулась и застыла.
Опять!
Сказать или нет?
Отпустив руку охранника, я медленно повернулась к нему и вгляделась в его лицо. Сероватая кожа, тени под глазами, сеточка сосудов на щеках и носу, одышка, хотя лишним весом он не обременен.
— Что? — глянул он на меня, ожидая, пока я выйду.
— Вы больны? Что лекари говорят? — тихо спросила я.
— Откуда?.. Вы целительница? — подался он ко мне. — Что-то почувствовали?
— Почувствовала... — тихо протянула я, поправила прическу, привлекая внимание к своим седым локонам, в надежде, что работающие здесь люди всё же больше понимают, чем курицы-невесты. И, кашлянув, добавила. — Нет, я не целительница.
— О... — спал с лица мужчина и потер грудь слева. Понял, о чем я. — Скажете?
Я помялась. Настроение испортилось, в горле встал ком, а к глазам подкатили слезы. Ненавижу это!
— Говорите, леди. Не бойтесь, — правильно понял заминку охранник и устало вздохнул. — И сам уже чувствую, что вот-вот к предкам отправлюсь. Так хоть успею дела доделать да с семьей попрощаться.
— У вас два дня. Ночью, во сне... — еле слышно проговорила я и прикусила губу. — Простите...
— Спасибо! — неожиданно просветлел он лицом и низко мне поклонился. — Уф, просто камень с души сняли. Я уж боялся, что мучиться буду или что страшное. А во сне — это счастье. У меня сильные бо́ли, лекари говорят: опухоль и, дескать, щупальца она по всей грудине пустила. Ничего нельзя сделать, только оттягивали кончину последний год. Я уж тогда поменяюсь сменой, чтобы тут, значится, на дежурстве, а не дома. Не хочу дочек пугать, маленькие они. А вот если бы еще время точное? Сможете, леди?
Я покачала головой и всё же не сдержалась, сморгнула слезинку.
— Не плачьте, леди, — схватил меня за руку и несколько раз ее поцеловал обреченный мужчина. — Я слышал, тяжкая эта ноша. Примите мои искренние сожаления, что вам пришлось пережить гибель и принять после возврата с того света такой трудный дар. Несправедливо, я считаю, что только девочки... Но... Благословите меня, вестница смерти.
— Легкой смерти и счастливого забвения, — произнесла я фразу, которую мне подсказали когда-то очень давно жрецы в храме.
Анри молчал, слушая наш разговор. Не проронив ни слова, предложил мне руку, и мы пошли обратно. И лишь при входе в приемную главы отдела ментальных расследований он заговорил:
— Его сиятельство не сообщил, что вы...
— Я не говорила ему. Это работает лишь при личном контакте и при... близкой кончине. Мне еще повезло, я не вижу, как некоторые, лишь при одном только брошенном взгляде. Мне жаль, что он умрет.
— Кто умрет? — не нашел более подходящего момента его сиятельство, чтобы выйти из своего кабинета. — Эрика? Вы плакали? Что случилось?
И тут у меня сдали нервы. Я развернулась, выскочила из кабинета и стремительно полетела к уборной. Мне нужно умыться и побыть несколько минут наедине с собой, своими мыслями и своим даром. Даром вестницы смерти.
Как я радовалась, глупая, поначалу. Испугалась, конечно, но была тогда совсем еще ребенком и не поняла. Думала, у меня проснулся дар некромантии, я смогу призвать папу с мамой и оживить их. И дядю с тетей...
Оказалось же... М-да.
А вот Мари́ке повезло. Любые магические способности пробуждаются не в теле, а в душе и в ауре. Так что лишь я стала вестницей смерти и останусь ею навсегда, даже когда нам удастся исправить ошибку вернувшего нас к жизни некроманта.
Уборную мне показал Анри, когда вел давать клятву. Так что мне не пришлось в слезах спрашивать сотрудников отдела, где можно привести себя в порядок. Бежала целенаправленно. А там, чуток похлюпав носом и смаргивая слезинки, я всё же успокоилась. Не впервой ведь. Умылась и вышла наружу.
Упс!
А уборная-то одна на всех, а работают-то тут в основном одни мужчины. Медленно заливаясь краской от взглядов, брошенных на меня стоящими неподалеку господами, я повернулась и врезалась в чью-то грудь.
— Ой! — вцепилась я в кого-то, чтобы не упасть.
— Эрика, вы как? — произнес этот некто голосом моего начальника. — Анри мне всё рассказал. Почему же вы меня не поставили в известность?
— Да как-то... — пожала я плечами и отодвинулась.
Его сиятельство смотрел на меня с участием. Это успокоило. Обычно люди, узнав, что я вестница смерти, либо шарахаются, либо осеняют себя обере́жным знаком и смотрят с ужасом, либо стараются со мной больше вообще не пересекаться.