Когда Даран ушел, Мишель вернулся опять к г. Алленж, чтобы подписать бумаги, неготовые утром, и нотариус подробно рассказывал ему об одном предприятии, в которое он сам вложил капиталы.
Дело шло об акционерном обществе, основанном с довольно значительным капиталом, намеревавшемся увеличить значение французских колоний, приспособив их для эмиграции в широких размерах при содействии французских администраторов и рабочих, развивая в землях, завоеванных Францией, земледелие или разрабатывая естественные богатства, свойственные местной почве и климату. В настоящее время намечены были только некоторые пункты колониальной территории, но мало-помалу, поле деятельности должно расшириться настолько, чтобы захватить все французские колонии.
— Послушайте, г-н Тремор, — настаивал нотариус, — разрешите мне оставить за вами хоть 30 акций… Вы не пожалеете об этом, и наконец, если бы вы пожалели через некоторое время, я их у вас куплю, у меня есть вера в это дело… и к тому же оно так прекрасно. Это не только выгодно, но это также патриотическое и гуманное дело.
И г. Алленж подробно развивал эту тему.
Выгодные или нет, верные или рискованные, спекуляции никогда не привлекали Мишеля. Он любил деньги за то, что они дают, а денежные вопросы ему были скучны.
Состояние, полученное Колеттой и им из рук их опекуна, Колеттой ко времени замужества, им же при совершеннолетии, и то, которое досталось им позднее, после смерти г. Луи Тремора, выражалось в акциях столичного учетного банка. Их отец в продолжение нескольких лет, их дядя в продолжение доброй четверти века, состояли в административном совете этого значительного финансового учреждения, одного из самых надежных, самых популярных и мало-помалу, в силу обстоятельств, вложили туда все свои фонды.
Муж Колетты, имевший пристрастие, в силу ли безрассудства или мудрости — как угодно, — к домам и землям, приносящим доход, вместе с женою решили довольно быстро реализовать часть, доставшуюся на их долю, но Мишель, прельщенный преимуществом безопасного и спокойного, „буржуазного“ помещения денег, по образу благоразумного отца семейства, как говорил г. Алленж, сохранил свою часть в банке. С трудом два или три раза, после смерти дяди Луи, уступая красноречию восторженного нотариуса, не перестававшего ему сулить золотые горы, он согласился сбыть с рук некоторое количество акций. Совсем недавно еще была совершена реализация для покупки недвижимости, расположенной на улице Вельфейль.
— Вы ненасытный, мой милый друг, — объявил Тремор, когда Алленж окончил восхваление „колонизационной“.
Но он улыбался. Если к финансовой комбинации, на которой основывалось дело, только что вкратце изложенное нотариусом, он относился холодно и равнодушно, то существенная идея предприятия должна была его прельщать с точки зрения нравственной и политической.
Утопист этот г-н Алленж, увлекающийся, как говорил Даран, но верующий, в своем роде поэт. И Мишель восхищался им, его духовной красотой; он восхищался этим „счетчиком денег“, который, нисколько не пренебрегая возможностью обогатиться, — что может быть более законного, в сущности, — не забывал однако, что всякое крупное движение капиталов может иметь социальные последствия и, заботясь о том, чтобы увеличить значение и ценность этих последствий, рисовал их себе наперед, в прекрасном порыве, очень великими и благодетельными. Тремор к тому же, и особенно в этот день, был склонен к оправданию благородных сумасбродств.
Итак, он уступил еще лишний раз и попросил г-на Алленжа подписаться от его имени на 30 акций „колонизационной“. Затем, покинув контору, он отправился к Дюрань-Рюэль[12], чтобы посмотреть рисунки Пювис де Шаванна[13], о которых ему говорили, вернулся на улицу Божон, посмотрел вечерние газеты, написал рекомендательное письмо для одного бедняги, приложив к нему маленькую, деликатно скрытую помощь. Около 7 часов он решил пообедать в этот же вечер у Жака Рео, одного из своих школьных товарищей, в настоящее время причисленного к министерству иностранных дел, интеллигентного и в высшей степени сердечного малого, с которым его связывала дружба и который только что женился на Терезе Шазе, подруге Колетты. Брак по любви, едва ли разумный, говорили об них, так как Жак не имел больших средств, а имущество Терезы, осиротевшей 2 года тому назад, было из тех приданых, которые вызывают улыбку у свах!
12
Поль Дюран-Рюэль (фр.
13
Пювис де Шаван (Puvis de Chavannes), французский живописец, 1824-98, основатель школы plein'air'а. П