— Дым вас не беспокоит? — машинально настаивал он.
Молодая особа дала более сильный толчок креслу и ее кристаллический смех посыпался вновь.
— Папироска? меня стесняет? Дорогой! дайте-ка мне одну.
— Вы курите? — воскликнул Мишель, тотчас же возвращенный к действительности и в одно и то же время и недовольный и находя это забавным; более, однако, недовольный.
— Я курила с дядей Джоном… очень часто! И я люблю курить; это очень приятно возбуждает. Какой вы, однако, француз, Мишель! Ну, папироску, „please“[21], дорогой!
— Как хотите, — лаконически ответил Мишель.
И протянув свой портсигар молодой девушке, он вернулся и вновь облокотился на балюстраду.
— Благодарю, Майк[22], благодарю, — повторила мисс Северн.
Она уже зажгла папиросу и собиралась ее выкурить в самой очаровательной позе, с закинутой назад головой, следя с видимым удовольствием за голубоватыми легкими спиралями, которые развертывались и затем таяли в темноте.
— Как хорошо жить! как хорошо жить! — напевала она, — я довольна, я довольна, я довольна! Я не желаю ничего более на свете. Этот турецкий табак восхитителен!
Г-н Фовель, до сего времени молчавший, между тем как Колетта наполовину одобряла избалованное дитя, на этот раз искренно рассмеялся.
— Это ваш последний день, моя дорогая, наслаждайтесь им! Когда Мишель уедет, вы не будете иметь права быть довольной и забавляться таким образом!
— Почему? — спросила она спокойно; ее маленький акцент придавал какой-то забавный оттенок самым простым фразам. — Разве он едет в Норвегию для того, чтобы скучать?
— Прекрасно сказано! — воскликнула Колетта.
Мишель повернулся.
— Я желаю, чтобы вы веселились, — сказал он с ударением.
— Благодарю.
— Во всяком случае мы сделаем возможное и невозможное, чтобы ее развлечь, — прибавила нежно молодая женщина.
— Ах! будет еще лучшее время в Ривайере, вот подождите сезона, Сюзи, — сказал г-н Фовель с шутливой напыщенностью. Через две недели вы в этом сами убедитесь.
— Бывают ли здесь в Ривайере во время сезона интересные люди?
— Прелестные люди! спросите Мишеля, — ответил адвокат, вспоминая, как избегал всякого общества его шурин, едва очутившись в башне Сен-Сильвера.
Одним прыжком Сюзанна поднялась, отбросила далеко наполовину выкуренную папиросу и пошла облокотиться на перила подле своего кузена.
— Майк, — сказала она, — не будьте брюзгой, назовите мне интересных людей в Ривайере!
— Имя им легион! — ответил Тремор из духа противоречия, желая любезностью показать несправедливость легкой насмешки г-на Фовеля.
— Это довольно неопределенно… точнее.
— Охотно, — продолжал Мишель с той же любезностью. — Есть Понмори, отец и пять сыновей!
— Пять сыновей, o, dear me![23]
— Это вас интересует? — заметил молодой человек немного иронически. — Трое младших еще дети; для вас значит имеют значение только двое старших, не так ли?
— Конечно, — подтвердила Сюзи с несколько вызывающей ноткой в голосе.
— Леону 28 лет, — сказал Мишель, вновь взяв тон покорной любезности, — это адвокат, серьезный малый.
— Холодный вид, бакенбарды и фразы! Я это вижу отсюда… дальше…
— Благодарю Сюзанна, — закричал г-н Фовель.
— У вас нет бакенбард, во-первых, затем вы прелестны и затем вы это так же прекрасно знаете, как и я. А другой?
— Другой? Гастон, — продолжал терпеливо Мишель; — ему 25 лет; его главное занятие, кажется, проедать состояние своей матери.
— Однако неглуп, этот! Затем?
— Затем есть еще г-н Ланкри, нотариус, ушедший от дел, и его дочь, г-жа де Лорж, носящая двойную фамилию с тех пор, как овдовела.
— Послушай-ка Мишель, мне рассказывали на ее счет истории… — перебил г-н Фовель.
— О! и мне также! — ответил, смеясь, Мишель.
— Расскажите их мне! — воскликнула с увлечением Сюзанна.
Мишель более не смеялся, этот вопрос его шокировал.
— Я их забыл, — возразил он холодно.
— Все равно, я их узнаю от Роберта. Г-жа де Лорж хорошенькая?
— Это как для кого, шик есть, но шик дурного тона, вот и все!
— А… затем, кто другие?
— Мой друг Жак Рео, только что женившийся и для которого я снял виллу „Ив“.
— Г-жа Рео красива?
— Прелестна.
— Блондинка?
— Брюнетка.
— А… затем?
— Сестра г-жи Рео, м-ль Шазе, очень милое дитя, Поль Рео — брат Жака…
— Очень милый юноша… О! его я знаю, — сказала спокойно Сюзанна.
Мишель сделал движение удивления.