До настоящего-то мне дела нет, а вот того-то, выдуманного — я будто родного брата полюбила.
А почему полюбила? За что? Ведь выдумала я его и дураком, и пьяницей, и смешным, и даже очень нехорошим человеком… Встретила бы такого живого, противен был бы он мне. А вот выдумала и нравится, и мечтаю о нем. Сегодня, ложась спать, все о нем выдумывала: как он за дамами ухаживает и своей храбростью хвастает перед ними… А потом стала думать, что бы было, если бы его на Варваре женить… Как бы он ей предложение делал…
Надо будет Ване рассказать.
Вчера поймала Ваню на дворе, когда он покупателю рогожи отпускал.
— Ваня, — говорю, — а какой у меня есть смешной сон про одного ротмистра!
— Да что, тетенька, — отвечает — вы все с этой Варварой шепчетесь. Я за это время видел сон… то есть… не сон, а знаете… ну, сказку сочинил, — поправился он, — про одну женщину, которая мужа убила. Ах, тетенька, она была красавица, и косы у нее были рыжие, а глаза черные.
— Расскажи!
— Да когда же рассказывать, когда вы целый день с этой Варварой?
— Ну хорошо, когда все лягут, выходи на заднее крыльцо. Ты мне расскажешь про убийцу, а я тебе про ротмистра.
Просидели мы с Ваней на крыльце чуть не до рассвета. Андрон-приказчик домой вернулся поздно, часа в два. Увидел нас, остолбенел и даже перекрестился.
В темноте не мог разобрать, кто такой на крыльце сидит. Было холодно, так я Ване укрыться дала половину моей шали, ну, в темноте и кажется, точно кто толстый-претолстый сидит.
Когда мы расхохотались, он догадался, кто это, и очень удивился, что мы ночью на крыльце сидим.
Рассказала я Ване подробно про ротмистра и пока рассказывала, еще яснее себе его вообразила… И какая у него комната… и какой денщик… и на Варваре мы его поженили. Он после свадьбы стал денег требовать, а Варвара не дает — не таковская.
Ваня придумал, что интереснее выходит, если бы Варвара еще в актера влюбилась. Посмеялись мы, когда Варвара актера от ротмистра в шкафу прятала…
Ваня говорил за Варвару, я за ротмистра.
Актер у нас вышел высокий, худой, бритый, брюки у него короткие: актер из прогоревшего театра, а за Варварой ухаживает, чтобы подкормиться.
Актер, как живой.
— Ваня, — говорю, — а ты видишь, у него галстук красный, немного грязный.
— Да, тетушка, и пробор посредине головы, как у нашей Матрены, а когда разговаривает, лорнет крутит, а лорнет без стекла…
Очень уж у меня ноги замерзли: я в туфлях была, а то мы бы и дольше просидели. Ваня свое-то про убийцу не успел рассказать.
Сегодня у нас в доме большая радость. Братцы получили, наконец, подряд.
Гостей у нас много. Ужин. В преферанс играют, столах на десяти. У всех знакомых столы ломберные сегодня собирали.
Варвара Трофимовна платье одела модное, узкое, с вырезом, и прическу с локонами.
Она со всеми так кокетничала, что братцы на нее косились, невестка ворчала, а мне так это интересно было, что я глаз оторвать от нее не могла. Как влюбленная, за ней по пятам ходила, даже не вовремя шампанское подала. Братец Андрей мне замечание сделал. В другой раз стыдно бы было, а сегодня как-то мимо ушей пропустила, потому что очень было занятно на всех смотреть и про каждого что-нибудь придумывать подходящее.
Гости в четыре часа разошлись. Все легли. Я задержалась в столовой: серебро пересчитывала. Парадное серебро мы вынимали. Слышу, кто-то дверь в столовую тихонько отворяет… Ваня.
— Тетенька, — шепчет, — пойдемте на крыльцо.
— Поздно, Ваня.
— Ну хоть на полчасика: вы видели интенданта-то, в пенсне, его бы с ротмистром стравить… что бы вышло-то!
— Да, история…
— А интендант-то, наверно, на гитаре играет и цыганские романсы поет. И вот, поверьте моему слову, — у него экономка есть… ре-евнивая… Ведь идет это к нему? Правда, тетенька?
Я потихоньку засмеялась и шепчу:
— Иди, иди — поздно… да и интенданта как-то не надо. Мы лучше про него другую историю сочиним, а та уж кончилась. Ты сегодня мне расскажешь про ту, что мужа убила.
— А знаете, тетенька, — шепчет Ваня, — мне надоело все про разбойников и колдунов, — это все на сказку похоже. Лучше, как вы рассказываете, про «простое» выдумывать.
— Ну, всегда смешное надоест.
— Зачем смешное? Ведь жена-то у меня все равно мужа убьет, только это будет не в замке, а просто в городе, — ну, в Москве, что ли, они русские.
— Ну уж, рассказывай, только потихонечку.
— Я, тетенька, хочу рассказать, как следует, как в книжках начинается. Хорошо?
— Ну, ну.
— «Ночь была бурная, тучи по небу бежали, и луна то показывалась, то исчезала. Весь город спал, только в одном окне светился огонек…» Хорошо так, тетушка?