Критика усмотрела в романе «мотивы эротики и садизма, возвеличивание войны как очищающего начала» (ЖЖ. 1915. № 5; см. также рец.: А. Добрый — НЖдВ, 1915, № 7, с. 61). вызвал скептическую усмешку рецензентов и его герой — «сверхчеловек», неспособный к любви, от скуки манипулирующий людьми, «неотразимый красавец, с змеиной улыбкой, с необыкновенными глазами»: «Тянется, тянется на сотнях страниц скука, пошлость, убожество духовное…» (С. Ас<тр>ов — «Летопись», 1915, дек., с. 392; также рец.: He-Буква (И. М. Василевский) — ЖЖ, 1915, № 10).
В 1912-16 в разных изданиях («Летучая мышь», 1912, № 2; «Синий жури.», 1914, № 1, 35, 40; «Жури, для женщин», 1915, № 24; БВед, 1916, 19–23 марта; альм. «Полон», П., 1916) печатаются рассказы Н., многие из к-рых составили впоследствии сб. «Сны. Сандрильона. Мальчик из цирка. Романическое приключение. Невеста Анатоля. Клуб настоящих» (П., 1917). Первый рассказ сб-ка выражает кредо самой писательницы. История нежной романтич. дружбы молодой женщины, томящейся в мещанской семье, и наивного подростка, рассказывающих друг другу придуманные «сны», чтобы избавиться от скуки существования, оканчивается трагически, столкнувшись с грязью и людской пошлостью. Едва ли не единств, раз прорвались глубоко личная боль и обида писательницы, своими произв. призывавшей к терпимому отношению к чужой индивидуальности — в т. ч. и в сексуальном плане, отстаивавшей право женщины на духовное раскрепощение — через раскрепощение ее в любви и страсти, и встречавшей в ответ ханжескую отповедь критики. «Я проповедую откровенность всегда и во всем», — писала она А. Л. Волынскому (ГЛМ, ф. 1387).
Н. фактически была издателем ж. «Петерб. вечера» (с 1914 — «Петроградские вечера»), печатала в нем рассказы, выступала как рецензент. В 1914 в ж. «Петрогр. вечера», кн. 3, печатался роман Т. Краснопольской (Т. Г. Шенфельд) «Над любовью», где под именем «Несветской» изображена Н., завсегдатай кафе «Заблудшая овца» (в реальности — «Бродячая собака»; см.: Парнис А. Е., Тименчик Р. Д., Программы «Бродячей собаки». — В кн.: Памятники культуры 1983, Л., 1985, с. 225).
До революции популярность Н. удерживалась на высоком уровне (ее книги — одни из самых ходовых в библиотеках), но для читающей публики она была прежде всего «автором романа “Гнев Диониса”» (так называют ее, напр., предваряя публикацию в «Летучей мыши», 1912, № 2), а для критики — «бульварной беллетристкой». Острая любовная интрига, яркие типы талантливых, красивых и «роковых» любовников привлекли внимание первых рус. киносценаристов, появились инсценировки романа («“Гнев Диониса” в семи картинах» — авторы Е. Ю. Геркен и А. С. Смирнов, СПб., 1911; Нагродская Е., Гнев Диониса. Пьеса в 5 д. и 6 картинах. Переделка Ю. Грубина. Орел, 1913). Примечателен и интерес самой Н. к кино: см. заметку «Кинематографические горести и радости» («Кинематограф», 1915, № l), стих. «Синематограф» (в ее поэтич. сб-ке; перепечатка — «Кинематограф», 1915, № 2) — одно из немногих в рус. лит-ре нач. века на эту тему. Предпринимались попытки экранизировать также ром. «Белая колоннада» (см.: «Театр, газ.», 1915, № 48) и рассказ «Он» («Театр. газ.», 1915, № 49). Н. принадлежит также «худож. кинодрама в 5 частях» «Ведьма» (см.: Ук. заглавий произв. худож. лит-ры. 1801–1975, т. 1, М. 1985. № 9859).
Революция заставила Нагродских в окт. 1918 бежать из Петербурга, где у издателя остались первые три части начатого романа «Житие Олимпиады девы» (ч. 1, кн. 1, 2, б. м., б. г.; рукопись — ч. 2 (1914–1916) — РГАЛИ. ф. 1118, оп. 1, № 2). Во время дальнейшего бегства из Киева в Одессу, ограбленная петлюровскими солдатами, Н. лишилась всех рукописей (две драмы, книга стихов, последняя часть романа). В эмиграции Н. поначалу «работает на ферме во Франции… Готовит труд по герметич. философии» («Рус. книга», Б., 1921, № 3, с. 32). Семья не бедствовала, т. к. муж служил инженером на восстановлении железных дорог на севере Франции. Это, как и их связи через масонские ложи, давало возможность Н. помогать нуждающимся эмигрантам. Н. была «мастером стула» в основанной в 1926 ложе «Аврора», а также активным членом француз, ложи «Le droit humain». В Париже, где они жили, Н. — хозяйка популярных «сред». В эмигрантской прессе Н. не участвовала, но ее новые произв. по-прежнему имели читательский успех. О ром. «Правда о семье моей жены» (Б., 1922) критик писал: «Н. из тех писательниц, к-рых не любят критики, но признает, стыдясь, из-под полы, так называемая большая публика… Для чтения в вагонах трамвая — это незаменимая книга» (И. <Ф. Иванов> — «Новая рус. книга», Б., 1922, № 3, с. 12–13). В эмиграции Н. опубл. ром. «Записки Романа Васильева» (ч. 1, Париж, 1922), ист. роман-трил. «Река времен» (кн. 1–3. Б., 1924-26), герои к-рого связаны между собой не только сложными родств. узами, но и принадлежностью к масонскому обществу, общей идеей совершенствования мира и человеческой природы, причастностью к тайне ухода и похорон Александра I, кн. «Тайна сонетов» (Париж, 1927; имеются в виду сонеты У. Шекспира). Беллетристику Н. считала отдыхом а гл. делом — труд по герметич. философии (неизвестен). Посмертно была издана драма, написанная по-французски, «La dame et le Diable» (P., 1932). H. Умерла от рака печени.