Парень засмеялся весело, глаза блеснули.
– На русалку! Но не она. Говорю же – не такая.
Вообще-то, он был прав. Отвар не пила – не такая. Но как догадался? Не спросишь – не узнаешь.
Она и спросила, лукаво взглянув исподлобья:
– А как ты догадался?
– Чую. Сейчас не могу точней сказать, а потом как-нибудь расскажу, – он легонько, почти не коснувшись, погладил ее по щеке. – Будет еще время, лиска.
Ишь ты! Время у него будет! В этом Велька очень сильно сомневалась.
– Человек ли ты? – спросила она требовательно, потихоньку сложив пальцы левой руки в знак, открывающий суть. – И имя свое назови!
Если он из навий, надо сбегать, пока не поздно.
Парень рассмеялся, ответил быстро, не запинаясь:
– Человек я, человек, кто ж еще. Меня Венко зовут. Мы… люди торговые, товары возим. Меха, булат… да чего только не возим. Мы удачливые, серебро в кошеле есть всегда, и невест выбираем, каких захотим. Но я свою вот только нашел, а как зовут ее – на знаю. Имя-то свое назови мне, а, лиска?
Да, он, и верно, человек. У Вельки отлегло от сердца.
– Зовут меня Велей, – не стала она отпираться, – только вряд ли я тебе невестой стану, купец, хоть всем ты хорош. Я тебе не подхожу.
– Подходишь-подходишь… – он придвинулся ближе, – даже не сомневайся. Веля, значит… мне нравится, как тебя зовут.
– Ну, как Светлые Боги рассудят, – вздохнула она, – а только пусти меня сейчас.
– Я русалку поймал и без поцелуя ее никуда не пущу, – он снова улыбался, глядя ей в глаза. – А потом и до рассвета не пущу. И пусть Светлые Боги судят!
Ну да, раз уж поймал…
Можно и не только целоваться. А на беду или на счастье, тут не угадаешь.
А ей от его взгляда хорошо было, тепло и радостно. Целовать ее сейчас его полное право. А вот что касается «до рассвета» – ой, вряд ли!
Но об этом она больше говорить не станет, пусть думает, что хочет.
– Так целуй, что же ты медлишь, – разрешила она.
Он другого приглашения ждать не стал, придвинулся, крепко обнял и нагнулся к ней, чуть приподнимая…
Губы его были такие же горячие, а поцелуй вышел долгий. Сладкий. Даже дышать стало невмочь, и то ли плакать захотелось, то ли смеяться, а по телу словно волны катались жаркие! И как чужое оно стало, тело, и легкое прямо до невозможности…
А парень, прервав поцелуй, стиснул ее так, что и дышать стало почти нельзя. И возражать не хотелось, убегать, прятаться – не хотелось…
Венко…
Имя у него такое, так и катается по языку, так и звенит. Венко, Венко…
Так и звала бы его, кричала бы: Венко!
А у нее дела, между прочим, обещание, сестре данное и не выполненное.
И вообще, княженка она! Княжеская дочь! Можно разве ей с купцом ночью по лесу гулять, даже если это не просто ночь, а Купала! Не обрадуется батюшка-князь такому зятю, это и без ворожбы ясно.
В голове прояснилось, вот и мысли разумные приходить стали. И до Русальего озера еще добраться надо.
– Пусти меня, Венко! – попросила она, стараясь заглянуть ему в глаза. – Очень прошу. Не надо больше ничего, Венко, – ах, как приятно было по имени его звать, – Венко, я ведь захочу – уйду. Хочешь убедиться? Лучше так пусти, – и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
Ой, зря! Он опять к себе крепко прижал.
– Хочу, хочу посмотреть, как уйдешь! Только не уйдешь ведь!
Велька только хмыкнула. Видали мы таких, уверенных.
Дождавшись, когда он хватку ослабит, она тут же сложила пальцы одной руки в отводящий глаза знак, а на другую, мысленно проговорив нужные слова, тумана намотала, как пышную кудель, и бросила растерявшемуся парню в лицо, а сама проворно скрылась в густой тени меж березами. И бросилась бежать, продолжая твердить отводящее глаза заклинание, – если он и услышит ее шаги и треск веток, ни за что не поймет, откуда звуки доносятся.
Вот и славно.
Велька отдышалась, огляделась, довольно улыбнулась. Словно большой беды миновала!
Так и есть. Никак нельзя было допустить того, что между ними затевалось…
На озере почти все «русалки» уже собрались, кто в хороводе кружил вокруг старой березы, кто просто у воды сидел. Все так же шумно было, хоть то, первое, оживление прошло, девушки успели устать, и теперь мало кого из них тянуло бегать в салочки по берегу. Чаяна, поджав ноги, устроилась на большой коряге, наклонившейся над озером, словно мостки. Ее длинные волосы свисали почти до воды – ни дать ни взять настоящая Водяная Хозяйка, приглядывающая за тем, как резвятся на бережку ее подданные. Кто бы увидел – разум бы потерял…
Никто не увидит. Никто посторонний сюда не приходит и в обычный день, не то что на Купалу, когда ворота в Навий мир распахнуты. Место запретное для всех, кроме девок-русалок…