4.2
Я осторожно сгибаю колено Демида, по крайней мере пытаюсь, но чувствую ограничение подвижности и характерный щелчок, после которого он выдергивает ногу и болезненно стонет.
М-да. Тяжелый случай.
Прочищаю горло и стараюсь не реагировать на его скверный характер.
— Боль вокруг колена или внутри?
— Не знаю, — ворчит он и, сжав челюсть, сам шевелит ногой. — Внутри… или вокруг… сука, — морщится и ударяется затылком о спинку дивана, проглатывая новый стон.
— Боль резкая или постепенно возрастающая?
— Резкая, — выплевывает Демид, будто вопросы раздражают его больше, чем боль в колене.
— Ясно.
Протяжно вздыхаю и сажусь на пятки. Задумчиво сжимаю губы, постукивая пальцами себя по бедрам и мысленно прикидывая график работы Виталия Ивановича, нашего травматолога-ортопеда.
— Ну и что тебе ясно? — его низкий нетерпеливый голос вырывает меня из раздумий.
Вскидываю брови и развожу руками.
— Сложно что-то сказать без нормального обследования. Но, думаю, у тебя проблема в мениске. На месте ушиба приличная гематома, ее нужно проколоть, чтобы обеспечить отток крови и снизить давление на травмированный участок. Завтра отвезу тебя в нашу клинику. Нужен рентген, МРТ, и посмотрим, что еще скажет специалист. Если что,сразу там все тебе и сделают.
Демид откидывается на спинку дивана, морщится от боли, но при этом бросает небрежно:
— И так пройдет.
Нет, я, черт возьми, будто со стенкой поговорила.
Вскакиваю на ноги, немного… нет, я охренительно злая!
Мне его типа уговаривать нужно?
— Это не шутки, — строго начинаю я. — Хочешь довести до операции или остаться инвалидом?
Его высокомерие преобладает над разумом. И я убеждаюсь в этом, когда он впивается в меня уничтожающим взглядом, раздраженно раздувая ноздри. И это вместо благодарности.
— Не нужно на меня так смотреть.
— А ты не лезь, куда тебя не просят. У меня такое бывает. Пройдет. Завтра куплю мазь.
Я вскидываю руки, задерживаю дыхание, а потом выдыхаю и хлопаю ладонями по бедрам.
— Ты с рождения такой идиот, или что? У тебя ограничена подвижность и щелчок, который, скорее всего, свидетельствует о перемещении поврежденного мениска внутри сустава! Какая на хрен мазь?! — Раздраженно взбиваю волосы. — В общем, я спать, а утром будь готов ехать в клинику. И надеюсь, ты будешь держать язык за зубами. Максу не обязательно знать, по какой причине твое колено раздувается так, будто из него хочет вырваться монстр!
С этими словами я разворачиваюсь и топаю босыми ногами в спальню. О сне, конечно, и речи нет, поэтому остаток ночи я провожу в поисках удобной позы, но, в конце концов, встаю и плетусь на кухню, чтобы приготовить Максу завтрак.
Смотрю на часы. Пять утра. До будильника еще полчаса.
Отлично, успею сначала освежиться.
Взяв из шкафа чистое белье, принимаю ободряющий душ. В ванной мне теперь очень хочется все поменять, чтобы не думать о вчерашней ситуации с Демидом. И я ничего не могу поделать: сердце начинает колотиться быстрее при воспоминании о его прикосновениях и извращенных наклонностях…
Хотя я не уверена, что смена дизайна поможет. Так, все! Забыли. Это одно сплошное недоразумение, которое больше никогда не повторится.
С этой мыслью я вытираюсь полотенцем, надеваю трусики, влезаю в джинсы и поверх кружевного лифчика натягиваю укороченную футболку.
Но прежде чем выйти из ванной, даю себе немного времени и сосредотачиваюсь на своем дыхании, которое тоже пострадало от непрошеных воспоминаний. Почему я вообще… Качаю головой. Разве память не должна автоматически избавляться от плохого?
Глубоко вздохнув, я толкаю дверь и выхожу, мысленно пытаясь подготовиться к очередной баталии с высокомерной задницей.
Я знала, что есть мужчины, которые даже под дулом пистолета не обратятся за помощью в больницу, но я и не думала, что это может быть таким раздражающим.
У Макса абсолютно точно нет таких проблем. Он не то что обращается за помощью, когда петух клюнул, он ходит и на профилактические приемы заблаговременно, до проблемы. В общем, относится к совершенно противоположному типу мужчин.
Я замираю, когда захожу на кухню и сталкиваюсь с мускулистой спиной Демида. Обхожу кухонный островок и становлюсь сбоку, чтобы сосредоточиться на нем.
Серов стоит над раковиной, набирая стакан воды, затем залпом осушает его и поворачивается ко мне лицом. И его вид… прямо скажу: не очень.
— Все еще считаешь, что можешь обойтись с помощью мази?
Он бурчит что-то недовольное и, хромая, проходит мимо меня.
— Подожди… — останавливаю его, схватив за руку, и, когда он поворачивает ко мне голову, прикладываю ладонь ко лбу. — Бог мой, ты весь горишь!