Но договорить у нее не выходит. Я хватаю стерву за шею, толкаю в стену и в следующую секунду поглощаю ее ошеломленный вздох.
— Глупая, — рычу я и снова впиваюсь в ее губы. — Я же предупреждал тебя, — кусаю ее нижнюю губу и проникаю языком в рот, желая запомнить чертов вкус.
Сильнее сжимаю пальцы на шее и углубляю поцелуй, хочет она того или нет. Все, блядь. Она выбила почву из-под ног, а этот гребаный поцелуй лишил меня остатков контроля.
Я слишком давно не имел отношений и даже тупо секса, и то, что испытываю сейчас от дрожащих губ Ярославы, накрывает меня с головой. Настолько отключает рассудок, что я готов ее трахнуть прямо на этой кухне, наплевав на то, что ее жених может нас застукать. И на то, что ее жених – мой брат.
Но Яся упирается предплечьем мне в шею и изо всех сил отталкивает меня от своих губ, чтобы отвернуться и часто, громко задышать. Мы так и стоим: совершенно неподвижные, оба тяжело дышим, и я не знаю, какого черта с языка срывается дурацкий вопрос:
— Ты любишь его?
Она с трудом переводит дыхание, прежде чем ее сдавленный шепот обретает форму слов:
— Отойди… пожалуйста.
Глава 10
Моя рука дрожит, пока я из последних сил удерживаю этого придурка как можно дальше от себя.
Легкие на грани гипервентиляции, а губы горят и покалывают от наглого поцелуя.
Но, судя по всему, Демид решил испытать мое терпение. Он не отходит, не отпускает мое горло, которое сейчас медленно, словно задумчиво, поглаживает большим пальцем.
Черт…
Его прикосновения вспыхивают сотнями искорок, разжигают тепло под кожей… мешают думать и дышать.
— Ты палишься, Яся, — шепчет он глубоким голосом, который одновременно приводит меня в ярость и… Нет. На хрен все это!
Стиснув зубы, я снова пытаюсь отпихнуть его локтем, но замираю, когда моего виска касается его горячее дыхание. Нет… это смешок. Я корчусь от раздражения, стремительно поворачиваю голову и сталкиваюсь нос к носу с Демидом.
— По-твоему, это смешно? — шиплю и прерывисто втягиваю в себя воздух.
— Скорее печально. — Его губы дергаются в мрачной ухмылке. — За брата.
— За себя печалься. У нас все нормально!
Он гримасничает, театрально изображая сострадание, и качает головой.
— По-моему, нет, — пятерня крепче стискивает горло, и Демид отрывает меня от стены, выдыхая хрипло прямо в губы: — Не нормально.
Я пыхчу, вцепляясь обеими руками в его запястье, но он все равно прижимает меня к себе так, что я чувствую упирающийся в живот стояк, мать вашу.
Мои глаза в ужасе расширяются и дыхание затрудняется еще больше.
Демид наклоняет голову, ухмыляясь уголком губ.
— Какие-то проблемы?
Я открываю рот, но этот чертов член, кажется, становится тверже и мешает сосредоточиться на том, что я хочу сказать.
В итоге я психую, упираюсь ладонями в его слишком крепкую грудь и давлю на нее изо всех сил, мечтая отвоевать хотя бы пару сантиметров воздуха между нами.
— Отпусти меня, идиот, иначе… иначе я закричу.
Демид вскидывает брови.
— Будет любопытно послушать. Я ведь еще не слышал, как мой брат заставляет тебя кричать.
Я чувствую, как краснеют щеки. За сегодня на них уже должен остаться ожог. Я молчу о напряжении, которое в моем теле усиливается с каждой секундой.
— Чего ты добиваешься? — я сглатываю и пытаюсь вздернуть подбородок, чтобы не ощущать, как меня опутывает уязвимость.
Он пожимает плечами, продолжая поглаживать мое горло, будто оно стало его любимой вещью. Я дергаюсь и впиваюсь ногтями ему в руку.
— Не знаю, — воркует он, зажимая большим пальцем пульсирующую вену у меня на шее. — Может, хотя бы более правдоподобного сопротивления от своей будущей невестки?
— Пошел ты, придурок! — я толкаю его в грудь. — Или хочешь, чтобы твое колено вообще перестало функционировать?
— А ты, значит, волнуешься за меня? — он цинично хмыкает и поджимает нижнюю губу.
— Мечтай, — скалюсь, — МУДАК!
— Мечтаю я немного о другом, дорогая.
— Я тебе не дорогая…
Демид снова сильно стискивает мое горло и дергает к себе, плотно прижимая меня грудью к своей груди.
— Твой рот так и напрашивается, да, дорогуша?
— Рискни, и я откушу все, что ты попробуешь ему предложить!
— Звучит, как приглашение.
— Я ненавижу…
Слова обрываются вскриком, когда он снова захватывает мои губы в гребаном поцелуе. Секунда. Я в замешательстве пребываю ровно одну секунду, а потом кусаю этого ублюдка. Он стонет на грани рычания и… кусает меня в ответ, превращая этот проклятый поцелуй в настоящую войну.