Увидев меня, Демид лениво отталкивается от дивана и идет ко мне, чтобы забрать чемодан из моих рук. Я закатываю глаза.
— Я и сама мо…
— Ты уверена?
Вопрос явно относится не к чемодану.
Издаю короткий смешок.
— Ты шутишь? — вскидываю ладони. — Я здесь не останусь.
— Но тебе не обязательно уезжать из города, — серьезно замечает он, и я вижу, как на его челюсти дергается мускул.
— Мы можем поговорить за пределами ЭТОЙ квартиры?
Не дожидаясь ответа, я быстрым шагом иду на выход, умоляя себя не драматизировать и не рыдать от одной только мысли, что все кончено и весь уют, который я создавала два года в этой квартире… теперь не имеет никакого значения. Все было напрасно. Выстрел в молоко. Бух…
На улицу я выбегаю первой, потому что как никогда нуждаюсь в глотке воздуха. И теперь пытаюсь им надышаться в надежде, что свежесть после дождя поможет привести мысли к ясности, но вместо этого влажный воздух лишь заполняет тяжестью мою грудь.
Я слышу скрип колесиков своего чемодана, и краем глаза замечаю Демида, который снимает сигнализацию и открывает багажник, а я так и стою на месте, смотря прямо перед собой на машину Макса.
Резко втянув воздух, достаю связку ключей, отсоединяю тот, который мне больше не нужен и сжимаю его в кулаке.
Желание расцарапать его машину такое сильное, что у меня горят уши. Я перекатываю ключ в кулаке и делаю шаг навстречу глупой мести, но меня останавливает твердый голос Демида:
— Тебе не станет от этого легче.
Раздражаясь из-за того, что он помешал мне, стискиваю челюсти и бросаю на него красноречивый взгляд.
Тяжелое дыхание вырывается из моих ноздрей. Я злюсь только потому, что он прав.
Я испачкала зубную щетку об унитаз и сейчас понимаю, что мне действительно не стало легче, поэтому хочется мстить еще, но потом, возможно, я пожалею об этом. А я не должна жалеть. Не после того, как этот козел притащил в нашу постель мою подругу.
— Но я хочу, — цежу сквозь зубы. — Это будет справедливо.
Демид качает головой, и я вижу, как заостряются его скулы.
— Вспомни, что я сегодня тебе говорил.
Я прерывисто дышу, сжимая ключ до боли в ладони.
Есть вещи, которые случаются с нами, и эти вещи ничем не исправить. Можно только научиться жить с ними.
— Я не собираюсь жить с этим, — выплевываю я каждое слово, но не Демиду, а самой себе. Разжимаю ладонь и позволяю ключу выпасть на землю.
Горечь предательства обжигает горло, когда я бросаю на машину Макса последний взгляд и иду к машине его брата.
Как бы там ни было, но быть униженной и преданной двумя близкими людьми — это ужасно хреново.
Я распахиваю дверцу, быстро сажусь на переднее пассажирское сиденье и захлопываю ее.
Несколько минут мы так и сидим, я не смотрю на Демида, но слышу, как он постукивает пальцами по рулю.
Он, наверное, ждет, что я передумаю, но нет, мне нужно уехать. К маме. Только она сможет понять меня и поддержать, я нуждаюсь в ее теплых руках и советах, чтобы решить, что делать дальше. Я, черт возьми, растерянная глупая девочка, которая сейчас не чувствует, что ей двадцать семь. И именно поэтому мне нужен самый близкий мой человек — мама, но когда достаю телефон и лезу на сайт, чтобы купить билет на ближайший поезд, хлопаю экраном себя по бедру и издаю кислый смешок.
— Твою мать, — шепчу я и бьюсь затылком о подголовник.
— Что-то не так?
В голосе Демида звучит какое-то магнетическое притяжение, но я борюсь с желанием посмотреть на него.
— Нет билетов, только наутро, — протяжно вздыхаю и тру пальцами глаза.
— Не принимай решений сгоряча.
— Мне нужно уехать. Я… я не смогу…
— А работа?
Он бросает аргументы, как бомбы, но я уворачиваюсь от них.
— Утром позвоню… возьму больничный за свой счет… на неделю. А может, и больше. Не знаю. Дальше видно будет. — Перевожу дыхание. — Ладно, отвези, пожалуйста, меня на вокзал. Дождусь там. Я и так тебе проблем доставила.