— Открой рот. Будешь есть из моих рук.
Я издаю смешок.
— Это попахивает диктаторством.
— И твоим упрямством. Открой рот, девочка, сегодня я поухаживаю за тобой.
Запрокинув голову, я задерживаю дыхание, стараясь игнорировать, какое напряжение во мне вызвала его грубоватая нежность.
Медленно перевожу дыхание и, опустив голову, обхватываю губами палочки.
Демид пристально наблюдает, как я втягиваю в себя еду, затем подцепляет новую порцию и кладет себе в рот.
Мой взгляд падает на его губы, и напряжение усиливается, когда я непроизвольно начинаю следить за движением его языка.
Достаточно искры, чтобы воздух вокруг нас вспыхнул.
Но вместо этого мы продолжаем есть и дразнить друг друга, пока Демид не убирает пустой контейнер в сторону.
— Лучше?
Я киваю:
— Да. Спасибо.
Демид подается ближе и большим пальцем проводит по уголку моего рта. Мне хочется закрыть глаза, но я не делаю этого, только смотрю, как он отстраняется и с наглостью, присущей только ему, облизывает палец.
— Испачкалась, — произносит как ни в чем не бывало и поднимается из-за стола, чтобы выкинуть мусор. А я опускаю взгляд на свои пальцы, которые складываю перед собой в замок.
— Ты сказал, что знаешь… каково это — быть преданным, — тихо говорю, вынуждая спину Демида превратится в камень. — Расскажи мне об этом. Пожалуйста.
Он почесывает большим пальцем переносицу, молча подходит к столу, берет бутылку пива и садится на стул.
— Ничего необычного, — он, не сводя с меня глаз, делает несколько больших глотков. — Она ушла через пару месяцев после того, как я получил травму.
Я непроизвольно охаю.
Демид усмехается, погружаясь в воспоминания, судя по его задумчивому не веселому лицу.
— Как ее звали?
Мы смотрим друг на друга несколько мучительно долгих секунд.
— Юля, — произносит он немного хмуро и проводит ладонью по губам, будто хочет стереть след ее имени. — Она в модельном бизнесе крутилась, постоянные тусовки и прочие мероприятия, куда я не мог, да и не хотел ходить, а для нее сидеть дома и ухаживать за калекой стало невыносимой пыткой. Одним утром я нашел записку на ее половине кровати. — Он дергает уголком губ и кивает. — Она даже не нашла смелости сказать мне об этом в глаза, а уже через пару дней я увидел ее в новостной сводке с каким-то бизнесменом по криптовалюте. Через полгода они поженились. Больше я не искал о ней никакой информации.
Я сглатываю тяжелый ком в горле.
— Ты любил ее?
Демид качает головой, его челюсть напрягается, и он нервно взъерошивает волосы.
— Сейчас это не имеет никакого значения. Прошло достаточно времени, чтобы я забыл о ней. И ворошить прошлое нет никакого желания.
Ответ звучит достаточно категорично, чтобы я поняла — продолжения разговора на эту тему не будет. Да и о чем говорить? Главное он сказал.
Последствия моего глупого вопроса мгновенно оседают тяжелым напряжением между нами. И Демид первым выбирается из него, выливая остатки пива и небрежно выбрасывая пустую бутылку в мусорку.
— Мне не стоило…
Он оборачивается, одним взглядом заставляя меня замолчать.
— На сегодня достаточно разговоров, пошли спать.
Вытерев руки салфеткой, он выходит из кухни, оставляя меня в полном смятении. Потому что я вспоминаю, что не видела и намека на мебель, на которой могла бы прилечь.
Неуверенно поднявшись со стула, плетусь за ним в комнату, где включен свет. Я осторожно заглядываю за дверь, замечаю большой спальный матрас и шкаф, в котором Демид сейчас что-то ищет.
— Эм-м… а где мне лечь?
Он надвигается на меня, перекидывая через плечо полотенце и боксеры.
— У меня только одно спальное место. Располагайся, я в душ.
Глава 21
Даже приняв горизонтальное положение, я не могу заснуть, размышляя о сегодняшнем дне, в частности о Лейле и Максе, но запрещаю себе думать об их подлости. Хватит, боже мой, хватит, Яся. Демид — живое доказательство, что все плохое забывается… ну или ты просто учишься жить с этим. Сейчас меня устраивают оба варианта.