Я выпускаю напряженный воздух из груди и растираю ладонями лицо, прислушиваясь к шуму льющейся воды. А когда все стихает, мысли окончательно разбегаются по углам, и я сильнее натягиваю на себя одеяло и зачем-то притворяюсь, что уже сплю.
Звук босых ног по ламинату сообщает, что Демид зашел в комнату. Он выключает свет и почти бесшумно идет к своей стороне импровизированной кровати.
Матрас прогибается под весом его тела, и до меня тут же доносится запах чистой кожи и геля для душа.
Я делаю осторожный вдох и медленно выдыхаю. В принципе, матрас достаточно большой, чтобы мы забыли о существовании друг друга, и я даже немного расслабляюсь, но сон так и не идет. И, видимо, не у меня одной с ним проблема, судя по ворочающемуся на своей половине Демиду.
В какой-то момент его бедро задевает мое, и я распахиваю глаза в темноте. Сначала я думаю, что мне показалось, но потом горячая ладонь уверенно ложится на мою талию и чуть сжимает, отчего дыхание перехватывает в горле.
Сердце дико колотится в груди. Я замираю в ожидании его дальнейших действий, пытаюсь сконцентрироваться на необходимости дышать. Это оказывается непросто, когда его рука находит разрез халата и касается обнаженного бедра.
Я закусываю губу и слегка вздрагиваю, но не отстраняюсь, и Демид воспринимает это как разрешение двигаться дальше.
Его пальцы скользят по моему подрагивающему животу, и я выдыхаю достаточно громко, чтобы он услышал. Вторую руку Демид просовывает под головой, чтобы сжать мои волосы в кулаке и, потянув на себя, зарыться лицом в шею.
Он проводит носом вверх, по щеке, втягивая в себя мой запах, а затем обжигая кожу гортанным рычанием. Этот звук прокатывается по телу невидимыми волнами вибрации, которая собирается в самых чувствительных местах, вынуждая соски напрячься в предвкушении.
Никто из нас не говорит ни слова, и, судя по нашему дыханию, мы оба задыхаемся чувствами. И эти чувства так сильно кружат голову, что в ней не остается ни одной разумной мысли, да и к черту их…
Все, о чем я могу сейчас думать, это то, как я разваливаюсь на части, нуждаясь в его прикосновениях. Поэтому я не останавливаю его, ни когда он развязывает пояс халата, ни когда заставляет меня лечь на спину.
Мы встречаемся взглядами, и мне становится не по себе от того, как он смотрит в мое лицо, проводя пальцами по каждой выемке, без слов восхищается каждой черточкой. Спускается пальцами по горлу, царапает ключицу и обводит ложбинку между грудей, задерживаясь на соске, а потом, надавив, исчезает, вызывая желание почувствовать эти руки на каждом сантиметре своего тела.
Кажется, я схожу с ума от нежности, которая отчаянно граничит с грубостью и заставляет меня едва дышать под тяжестью его пристального взгляда.
Медленно его пальцы соскальзывают ниже живота, к самой сердцевине, которая сжимается от малейшего касания, и я открываю рот, чтобы остановить его или попросить не останавливаться — не успеваю понять, потому что Демид тут же прикладывает палец к моим губам, а потом заменяет его на свой горячий рот.
Я чувствую себя опьяненной поцелуем. Чувственным. Глубоким. Задевающим дрожащие струны моей души. Вызывающим трепет, захватывающим меня от кончиков пальцев ног до макушки. Целиком и полностью.
Не прекращая сладко истязать мой рот, Демид рукой раздвигает мне ноги и прижимает ладонь к мокрым складкам, перебивая дыхание в груди и доводя практически до асфиксии, когда проскальзывает в меня пальцем, а следом добавляет второй.
Я вцепляюсь в его руку ногтями, но это не останавливает его движений, которыми, скользя во мне, он в считанные секунды доводит меня до пика.
Почувствовав это, Демид с рычанием вытаскивает из меня пальцы, и я выгибаюсь в жажде продолжить, но не успеваю запротестовать: он придавливает меня тяжестью своего тела. Электрический разряд расползается горячей паутиной под кожей, когда его стальная эрекция прижимается к внутренней стороне моего бедра. Я распахиваю рот, чтобы глотнуть воздуха, и сама тянусь к его губам, боясь отрезветь без его поцелуев.
Демид внезапно разрывает наш поцелуй, прижимается к моему лбу своим и выдыхает хрипло:
— Ты никуда не уедешь, Яся. Я, блядь, не допущу этого.
Это первое и последнее, что он произносит, прежде чем прижимает головку члена к моему входу и одним глубоким толчком наполняет меня, заставляя задохнуться стоном, который он тут же забирает своим требовательным ртом.