Покрутив стакан, он поднес его к губам и выпил остаток. Поставив его на стол отца, он быстро встал и направился ко мне.
Он был так же высок, как и Александр, но вместо того, чтобы быть сложенным, как кирпичный дом, Лукьян был более стройным. Его темные волосы были завязаны на затылке, а несколько прядей спадали на лицо. Его карие глаза встретились с моими, а губы изогнулись в улыбке.
— С днем рождения, сестренка, — сказал он, и его сильным русский акцент прозвучал ясно как день. Сколько бы мы ни прожили в Лас-Вегасе, его акцент никогда не менялся, его истинное происхождение всегда было налицо.
— Спасибо, брат, — ответила я, обхватив его за талию.
Николай вышел из тени за отцовским столом, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не вздрогнуть от неожиданности. Отец был бы в ярости, узнав, что я не обращаю внимания на окружающую обстановку.
Николай подошел и оттолкнул Лукьяна в сторону. Он обхватил меня своими большими, мускулистыми руками и уперся подбородком в макушку. При росте метр девяносто восемь это было для него легко.
— С днем рождения, — прошептал он, отпустил меня и вернулся на свое обычное место у стены.
Если Лукьян был сумасшедшим идиотом в семье, то Николай был его полярной противоположностью. Тихий. Умный. Целеустремленный. Николай был мозгом, а Лукьян — головной болью, той, что сводила всех нас с ума. Николай был не только невероятно умен, но и невероятно силен. Мы всегда делали ставки, кто победит в драке между ним и Александром. И я имею в виду настоящий бой, а не просто дружеский спарринг. Он был не только нашим техническим руководителем, но и главой службы безопасности, отвечая за все вопросы, связанные с наблюдением. Он посвящал Братве все свое время, никогда ничего не делая для себя. Братва была его жизнью, он был тем, кем он был. Он жил и дышал для Братвы.
Поблагодарив их обоих, я села в кресло рядом с тем, которое только что занимал Лукьян. Отец налил в рюмку еще одну порцию водки и протянул её мне. Я взял ей и, не задумываясь, выпила. Жжение жидкости в горле было успокаивающим и знакомым.
Я пью водку с семи лет, после своего первого убийства. Отец говорил: «Если ты достаточно взрослая, чтобы убивать, то ты достаточно взрослая, чтобы пить». Он никогда не позволял мне напиваться до беспамятства, но позволял мне выпить пару рюмок там и сям.
Лукьян занял место рядом со мной и вернулся в свое положение до моего прихода. Он поднес сигару к губам и затянулся на несколько секунд, после чего выдохнул.
— Итак, Отец, о чем эта встреча? — небрежно спросил Лукьян.
Наш отец повернул голову и направил на него свой острый взгляд. Он ничего не сказал. Он хранил полное молчание, и единственным признаком того, что он услышал вопрос Лукьяна, было едва заметное поднятие его брови.
Лукьян тут же пошел на попятную.
— Не то чтобы я требовал от тебя ответов, Отец, — быстро сказал он, усаживаясь поудобнее. — Я имею в виду… Я просто… ну, знаешь… ой, блять, — сказал он, опустив голову.
— Ой, блять, это уж точно, придурок, — прошептала я в его сторону, хотя знала, что Отец меня слышит.
Никогда нельзя было спрашивать отца о том, что происходит. Он говорил тогда, когда был готов, ни на минуту раньше.
— Мы обсудим твою дерзость позже, Лукьян, — сказал отец, его голос был низким и угрожающим.
Все его поведение было холодным и угрожающим. От одного его присутствия хотелось поджать свой хвост и бежать. Он был моим отцом. Я любила его, уважала, но и боялась. Нужно было быть глупцом, чтобы не бояться.
— Как только Александр вернется, мы начнем. Кстати, где ваш брат? — спросил отец, обратив свой убийственный взгляд на меня и приподняв бровь.
Ой, блять, ой, блять. Будь спокойна. Если он узнает, что ты привела парня домой, ты попадёшь на ринг.
— Ему нужно было в туалет, после того как он пришел меня будить. Бежал, сломя голову. Профузный понос, — быстро сказала я, имитируя руками взрыв и добавляя звуковые эффекты. — Бабаааааах…
Отец оставался неподвижным, его лицо было бесстрастным, но я заметила, как слегка дрогнули его губы. Он изо всех сил старался не рассмеяться, чтобы сохранить свою маску «Русского Мафиози».
Три быстрых стука в дверь кабинета, и все следы смеха исчезли так же быстро, как и появились.
— Входи, — прокричал он.
Александр открыл дверь и вошел. Слегка кивнув головой отцу, он прошел в дальний конец комнаты и сел на трехместный диван. Откинувшись назад, он растянул руки, положил их на спинку дивана и закинул одну ногу на другую.