Когда я получила ответ в виде ещё трех постукиваний, мне без тени сомнения стало понятно, что там кто-то есть. Но кто? Кто ещё знал об этом, кроме людей в этой комнате?
Я взялась за задвижку и открыла дверцу, застигнутая врасплох тем, кто находился за ней.
Надя Петрова, дочь Андрея.
Мы были близки в детстве. Наши матери были лучшими подругами, так что, в некотором смысле, и мы тоже. До того страшного дня десять лет назад. Когда убили не только мою мать, но и Надину.
Можно было подумать, что подобное сблизит нас. Что мы будем опираться друг на друга в поисках утешения и поддержки в такое трудное время, но нет. Всё было наоборот.
Надя обвинила меня, мою семью в смерти своей матери. И в каком-то смысле она имела на это право. Вознесенские хотели нашей смерти, и, к сожалению, мать Нади стала для них сопутствующим ущербом. После их смерти мы отдалились друг от друга и разговаривали только тогда, когда этого требовал случай. Как сейчас. Я была удивлена, что она вообще была здесь, на моей свадьбе. Должно быть, отец притащил её.
— Надя, — я попыталась скрыть все те подавленные чувства, которые охватили меня при виде ее, и наклонилась, предлагая ей руку.
Она помешкала всего несколько секунд, прежде чем принять её и вылезти.
— Надя? — глубокий голос Андрея раздался у меня за спиной. — Что ты там делаешь? Я думал, ты ушла после церемонии?
Он подошел к ней и осмотрел в поисках травм.
Шоколадно-карие глаза Нади нашли глаза отца, и она ободряюще улыбнулась.
— Я как раз собиралась уходить, когда произошел взрыв, — она перекинула свои русые волосы через плечо, наклонившись к дверце. — Увидела, как эту малышку тащили на улицу несколько этих ублюдков. Я понятия не имела, кто она, кто её родители, поэтому спрятала её здесь, пока всё не уляжется.
Из люка высунулось прекрасное лицо Теодоры, её изумрудные глаза блестели от слез, а лицо было красным.
Как только Алессандро заметил её, он сразу же вскочил с дивана и бросился к ней, заключив в крепкие объятия.
— La mia bambina! Stai bene? Sei ferito? Ero cosi preoccupato per te, principessa.21
— Padre!
Теодора вскрикнула и зарылась лицом в его шею, обвив его тело своими конечностями, как маленькая обезьянка.
Алессандро водил рукой вверх и вниз по ее спине, целуя волосы и шепча успокаивающие слова по-итальянски.
Винченцо подошел и вырвал её из объятий Алессандро, несмотря на протесты отца, после чего крепко обнял, поцеловал в лоб и закрыл глаза.
— Per Dio, non farlo di nuovo Teodora. Ero cosi spaventato per te.22
Я заметила за семьей Де Лук такую особенность: всякий раз, когда происходило что-то стрессовое, все они, казалось, возвращались к своему родному языку. Хорошо, что я свободно владела итальянским, иначе никогда бы не поняла, о чем они, черт возьми, говорили.
Алессандро наклонился к ней и поцеловал в щеку, его лицо было полно любви и нежности.
— Отведи её к матери. Сейчас же. Не спускай глаз ни с неё, ни с Люциана, слышишь меня? Они оба стали мишенями во время этого атаки. Я не хочу больше рисковать их безопасностью, — сказал Алессандро Винченцо, глядя на него суровым взглядом.
— Si, Padre.
Винченцо немедленно развернулся, в спешке покидая комнату. Алессандро повернулся к Наде, протягивая руку.
— Я не могу выразить тебе свою благодарность за спасение моей дочери, за то, что ты уберегла. Если тебе что-нибудь понадобится, семья Де Лука всегда придет на помощь, — он почтительно поклонился, поднес её руку к губам и поцеловал тыльную сторону.
Надя покраснела, ее оливковая кожа стала свекольно-красной. Мне было сложно её винить. Несмотря на возраст, Алессандро был в прекрасной форме и являлся одним из самых красивых мужчин, которых я когда-либо встречала. Очевидно, в их семье были хорошие гены.
— На самом деле ничего особенного. Уверена, любой другой на моем месте поступил бы так же.
Губы Алессандро дрогнули.
— Сомневаюсь.
Дверь в кабинет моего отца открылась, и ввалились несколько человек, неся трупы наших врагов. Всего двадцать семь человек. Неплохо, учитывая, что нас застали врасплох. Отец указал на пустое пространство в центре комнаты, и тела были небрежно брошены в указанном им месте.
Все они были одеты в одинаковую одежду. Черные рубашки с длинными рукавами, черные брюки, черные ботинки, черные перчатки и черная балаклава на голове.
— Разденьте их, — приказал отец.
Мужчины раздели их до трусов.
После раздевания было легко определить, какой они национальности. Это, а также тот факт, что чернила на их коже были весьма красноречивыми. Они были мексиканско-итальянского происхождения, а это означало, что за нападением должен был стоять Неро.