Заходил и доктор, осмотрел Дрого, запретил кормить и даже поить, промыл рану и сменил повязку, но Дейнерис видела озабоченность на его лице. Она понимала, что мужа надо везти в больницу, что никакие особые меры в домашних условиях не заменят госпиталя, что привыкший латать порезы и выковыривать пули из конечностей врач не вытянет пациента с простреленными кишками. И все же больница была чревата полицейским разбирательством и, возможно, тюрьмой. Дрого предпочтет сдохнуть, чем сядет.
Утром муж выглядел еще бледнее и слабее, чем поздней ночью, когда Дэни все-таки ушла к себе. К обеду у него началась рвота, и примчавшийся доктор долго не выходил из его комнаты. Дейнерис послала Мисандею на помощь хирургу, а сама все это время сидела на полу в коридоре, обхватив голову руками. Пробегающий то и дело мимо Рхалко косился на нее, но молчал. Когда под вечер врач вышел, выглядел он вымотанным. Дейнерис только вопросительно взглянула на него, и он так же без слов безнадежно прикрыл глаза.
Дэни вошла в комнату мужа и закрыла дверь на ключ. Дрого выглядел измученным. Он смотрел на жену сухими блестящими глазами, слишком яркими на посеревшем заострившемся лице.
— Больно, — выдавил он.
— Дрого… — Дэни села рядом с кроватью, взяла мужа за руку и прижалась губами к костяшкам на тыльной стороне сухой сморщенной ладони.
— Луна моя…
— Молчи.
Минуты капали в безвременье. Где-то в глубине дома зазвонили часы — отбили полночь. Пальцы Дрого шевельнулись, вырывая Дейнерис из легкого транса. Она посмотрела на мужа, он сказал что-то на своем гортанном наречии, которого она так и не выучила. Но Дэни его поняла.
Она наклонилась к Дрого, поцеловала его сухие обметанные губы. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, упала на лицо Дрого, и он закрыл глаза. Прерывистое частое дыхание его выровнялось, морщины разгладились. Тогда Дэни взяла с кресла подушку и положила на лицо мужу.
У дверей стоял Визерис, необычно серьезный и немного растерянный.
Дейнерис вошла в гостиную, слегка пошатнулась и обвела взглядом собравшихся советников мужа.
— Дрого умер, — слишком спокойно, чтобы кто-то поверил в ее спокойствие, сказала она. — Рхалко… С похоронной конторой пусть свяжется Мисандея, ты нужен мне здесь. Тирион, вы, пожалуйста, вызовите нотариуса и…
— Что ты задумала? — взрыкнул Рхалко.
Дейнерис Таргариен подняла на него тяжелый остановившийся взгляд, и дикий кочевник, бывший много лет правой рукой мафиозного босса, замолк под этим взглядом.
— Дрого много мне рассказывал, — холодно произнесла Дейнерис. — А вы — вы оба — расскажете мне все остальное. Дрого мертв, но я не позволю развалиться «Кхаласар Инкорпорейтед». И всем филиалам тоже.
Рхалко дернул шеей, задумчиво пожевал губами, с сомнением глядя на вдову босса, но в конце концов поднялся с места и двинулся к выходу.
— И найдите другого врача, — распорядилась Дэни. — Этот недостаточно квалифицирован.
— А с этим что делать? — удивился Рхалко.
Хозяйка повернулась к нему, выгнула тонкую бровь.
— Уволить, — веско произнесла она.
Рхалко поморгал, потом ухмыльнулся и открыл дверь.
— Ну ты и дрянь! — с восхищением протянул Визерис, стоящий у шкафа.
— Ах, да! И позови священника.
— Имама, — укоризненно поправил помощник.
— И его тоже, — задумчиво покивала Дейнерис, в упор глядя на насторожившегося брата. — Проведем два обряда.
***
Управлять оставшейся после Дрого империей было нелегко, но увлекательно. Дэни справлялась, с каждым днем чувствуя себя все более уверенной и… живой.
Католический священнослужитель провел изгнание духов на совесть — вот уже два месяца Визерис не появлялся, не мучил сестру постоянными язвительными упреками. Молодая вдова каждую пятницу навещала могилу мужа, приносила пышные изысканные букеты, чтобы положить их на дорогое вычурное надгробье, но с каждым посещением ей становилось все легче смотреть на фотографию безвременно почившего супруга. И этому здорово способствовали букеты, не менее изящные, но куда более говорящие, от Даарио Нахариса, с итальянским кланом которого у «Кхаласар Инкорпорейтед» намечались общие интересы.
Дэни встала из-за массивного стола, потянулась, склонилась к едва раскрывшимся бутонам в хрустальной вазе, мечтательно улыбнулась. Наступала весна.
Она подошла к балконной двери, распахнула ее, впуская в офис еще холодный, но уже вкусно пахнущий ветер. А когда повернулась, на нее смотрели две пары горящих глаз.
— Луна моя, — с затаенной угрозой в голосе произнес Дрого.
— Лживая сучка, — весело поздоровался Визерис.
Дэни застыла, попятилась, не замечая, что вышла на балкон.
— Вот видишь, — Визерис обратился к Дрого, — я же говорил. Она нам не рада!
— Кто присылает тебе цветы? — в горле мужа клокотала ярость.
— Конкуренты! — пропел Визерис, гнусно скалясь.
Дрого выпятил челюсть, шагнул к своей вдове, в долю секунды оказавшись вплотную к ней.
Дейнерис закричала, отшатнулась и перекувырнулась через слишком низкий бортик балконного ограждения. Сорока шестью этажами ниже засигналила машина.
— Ой, — Визерис прикрыл ладонью рот и шкодливо улыбнулся.