Эрнан сидел ко мне спиной, отвернувшись, я не видела его лица.
Я… я не знала…
Нет, кого я пытаюсь обмануть. Я, конечно, знала, что случилось тогда, просто никогда не задумывалась. Это было далекой историей, случившейся едва ли не до моего рождения. Не моей реальностью. Историей о победе, завоеваниях, славе и богатой добыче. Историей о чужих людях. Я знала правду, но видела ее не так. С другой стороны.
Эрнан с усилием провел ладонью по лицу, по шее, взъерошил волосы на затылке.
– Я мечтал отомстить, – сказал он. – Я представлял, как я приду сюда. Убью всех. И на глазах твоего отца я сделаю с тобой то же, что он сделал с моей сестрой. Чтобы он все видел, чтобы он понял – каково это. А потом я убью его тоже. Я представлял себе… Эта картина мести так распирала меня, что я ходил в бордели, и на месте каждой шлюхи я представлял тебя… и как ты будешь кричать, так же, как и они… – он глубоко вздохнул. – Потом я понял, что просто мальчишка и мечтаю совсем даже не о мести. Прошли годы, прежде чем я смог добраться сюда. Твой отец умер, а с Хаддином у меня были другие, особые счеты. Мстить за то, что когда-то сделали с моей семьей, уже некому.
– А если бы отец был жив? – тихо спросила я.
Эрнан усмехнулся.
– Это ничего не изменило бы для тебя. Я просто убил бы его там, в Чертоге, вместе с Хаддином.
– Ничего бы не изменило… – повторила я. Села, подобрала под себя ноги. – А Хаддин? За что ты мстил ему? За то, что в детстве он издевался над тобой, за то, что пытался тебя бить?
– Пытался, – Эрнан фыркнул. – Он пытался бить меня, потом я бил его, потом меня бил твой отец, потом я приходил и бил Хаддина снова. Еще неизвестно, кому досталось больше. Нет, не за это. Это ерунда, за такое нельзя ненавидеть всерьез. Ты просто многое не знаешь о своем брате. О том, что он делал и собирался сделать. Если бы Оуэн не вмешался тогда, я убил бы Хаддина еще восемь лет назад.
– Оуэн… – у меня к горлу подступил ком. – Скажи, как это вышло? Только не ври мне… Не ври мне, пожалуйста. Уаткин, наш оружейник, видел, как ты стрелял. Ты хотел убить Хаддина, а попал в Оуэна? Так?
Эрнан повернулся ко мне.
– Нет. Я стрелял в Оуэна, но стрелял поверх головы. Две стрелы поверх головы, в дерево. Его убил не я.
– А кто? Ты знаешь?
У меня даже сердце замерло. Испугалась.
– Тиль, я спрашивал уже, дорога ли тебе память. Хочешь ли ты правду? Я могу рассказать, но нужно ли это тебе.
– Ты хочешь сказать… – у меня перехватило дыхание, все сжалось внутри. – Ты хочешь сказать, что это был Хаддин? Так?
Эрнан молчал.
Нет. Так не может быть. Хаддин мог многое, но не такое. Убить брата?
– Нет! Я не верю!
Эрнан покачал головой. В его глазах была пустота.
– Ты можешь не верить, Тиль. Когда-то я думал, что смогу вернуться и рассказать, доказать тебе, что все было совсем иначе, что я не виноват. Но сейчас я ничего не хочу доказывать. Мне все равно. Это ничего не изменит.
– Я не верю тебе. Хаддин не мог! Он не мог этого сделать…
– Конечно, не мог, – Эрнан вздохнул, поднялся на ноги, протянул мне руку. – Забудь. Пойдем лучше. Я отнесу тебя домой.
Я больше не стала вырываться из его рук. У меня все равно не было выбора.
Он взял и понес, вот так просто, до самого замка и потом через двор. Мимо страшных голов на стене. Все смотрели на нас, начиная от стражи у ворот, заканчивая знатными лордами, ожидающими аудиенции короля. Он кивнул кому-то, пообещал, что сейчас примет. Он так и шел со мной – босиком, в закатанных до колена штанах, спокойно, невозмутимо.
Это мне было неловко, я пыталась спрятаться, уткнувшись ему в плечо. А ему все равно.
Далеко, и по лестницам. Уже в замке я почувствовала, что ему тяжело. Он не бессмертный демон, не знающий усталости, а всего лишь человек. Он, конечно, силен, но у всего есть свой предел. И это даже немного радовало. Просто человек.
Его руки бережно обнимали меня.
Даже не знаю, что я чувствовала. Это было так странно.
– Ты уже слышала? – Флир прибежала вечером, вся такая розовая и взволнованная, села на край кровати.