Прожевав пряник, Айзек посмотрел на вазочку с конфетами, обёрнутыми в яркие фантики и в задумчивости поскрёб подбородок. Выбрав, развернул одну из конфет, закинул её в рот. И только когда проглотил, заговорил вновь, задумчиво щурясь.
– Если почитать религиозные книги, выходит, что любая магия, по сути своей, темна? Я не могу, в силу происхождения и пройденного жизненного пути, согласиться с утверждением: «Ворожеи не оставляй в живых». Впрочем, те же люди, что произвели этот спич, делали исключения, скажем, для волхвов, несущих дары младенцу Иисусу? Или Андалузской Волшебницы? Двойные стандарты имеют распространения в любом мире и обществе, не так ли? Одна только способность убивать взглядом, поднимать мертвых, изрыгать гром и молнию, по моему убеждению, не делает человека ни темным, ни проклятым. Собственные устремления, неправильно выбранные цели или нечистоплотные способы её достижения – вот что зло. Только то, что ты делаешь сам, способно сделать тебя отверженным. Но ни происхождение, ни кровь, ни преступления предков не способны разрушить души, а значит, мы не прокляты.
– Как я рада снова видеть тебя, Айзек! – голос Василисы прервал монолог профессора.
За беседой и чаепитием Лейла даже и не заметила, что солнце успело сесть.
– Василиса! – Абнер поднялся, чтобы поприветствовать её. – Рад вновь видеть одну из самых прекраснейших женщин на свете.
– В устах любого другого это комплимент, – засмеялась Василиса. – Но от тебя, Айзек, это почти что хула. Я знаю, ты не слишком-то ценишь красивых женщин. Твои старые предубеждения ещё живы?
– Кто старое помянет, тому глаз вон. Так, кажется, говорят?
– У поговорки, Айзек, есть продолжение – кто его забудет, тому оба.
Всё это было сказано с очаровательной улыбкой – улыбкой, полной яда.
– С нашей последней встречи, состоявшейся без малого пятьдесят лет пролетело? – вздохнул Айзек, вновь задумчиво щурясь. – Но ты совсем не изменилась.
– Иллюзия, – вздохнула Василиса. – Всего лишь иллюзия, мой старый враг. Впрочем, как и многое другое на этом свете.
Приблизившись, она протянула ему обе руки. Абнер, к удивлению Лейлы, склонившись, с галантной осторожность легко прикоснулся к ним губами.
– Выглядишь уставшим, – вынесла Василиса свой вердикт.
– Никто не вечен, – пожал он плечами в ответ.
– Я буду скучать по тебе, Айзек, – на сей раз в голосе Василисы прозвучала искренняя грусть.
– Очень может быть, – ухмыльнулся тот. – Кто знает, может быть, даже у таких, как ты, есть сердце?
У Лейлы создавалось впечатление, что эти двое разговаривают как-то странно. На первом плане звучали вроде бы ничего не значащие слова, но на втором шёл мощный, ускользающий от неё, подтекст.
Василиса игриво опустила пушистые ресницы:
– Жаль, что у времени сердца точно нет. Но довольно о прошлом. Ты, я вижу, успел познакомиться с моей внучкой?
– Поздравляю, – серьезно кивнул Айзек. – От всей души надеюсь, что девочку минует участь её предшественницы.
– Да уж. Надеюсь, мой супруг в гробу переворачивается, а черти жгут ему пятки раскалённой кочергой. Вот уже полвека как эта псина сгинула, а я всё никак не разгребу последствия его опрометчивых решений!
– Не слишком ли ты сурова к мёртвым, Василиса?
– Из-за него я потеряла дочь! И не говори мне о прощении и милосердии. Я никогда его не прощу. Пусть горит в аду!
– Ты как всегда само милосердие, – иронично протянул Айзек. – Но оставим мертвых в покое. Поговорим о живых?
– Что тут говорить? В насмешку над убеждениями дорогого муженька наша с ним единственная внучка по убеждениям, взглядам и жизненному опыту совершенно далека от нас. Забавно, правда? У Лейлы огромный магический потенциал, так что немного опыта и знаний… – Василиса снова засмеялась и на сей раз в её голосе звучала издёвка. – Рискнешь обучить ещё одного Нахширона, Абнер? Если да, я с лёгким сердцем вручу её тебе. Ты ведь не откажешь в исполнении моей маленькой просьбы?
– Не такая уж она и маленькая, но – не откажу. В первую очередь из-за самой девушки. Каждый из нас заслуживает шанс на спасение души. Тебе понравится в Академии, – повернулся Айзек к Лейле и взгляд его смягчился. – Уверен в этом.
***
Перед сном, широко распахнув окно, Лейла любовалась звездами. В эту ночь они были острыми, словно осколки и яркими, как алмазы.
Скрипнула дверь.
Василиса, шурша длинными душистыми юбками, присела рядом.
– Как ты похожа на мою Изабель, – с грустью вздохнула женщина. – Когда-то я потеряла дочь из-за глупых, никому ненужных предрассудков и принципов. Я столько лет хранила надежду на то, что мы встретимся, поговорим, всё наладится. Но Изабель мертва. И Самуэль умер. А я продолжаю зачем-то по инерции жить? Сто лет назад лживые принципы, дурацкие обычаи казались значительней материнских чувств. Теперь я знаю истину: магия, знания, материальные блага – всё ерунда. По-настоящему значение имеет только любовь. Только моя истина никому не нужна. Мне не с кем ею поделиться.