— Конечно, это еще не корона Фурстанов.., пока что, — промолвил Матиас, протягивая ее Лайему в обеих руках, — но, возможно, она подойдет, до тех пор пока тебя не коронуют в базилике святого Иова.
С этими словами он одной ногой ступил на возвышение, возможно, намереваясь подойти ближе, но прежде, чем он успел дотянуться до Лайема, или тот сам вздумал бы спуститься за короной, вмешался Морган и взял обруч из рук Матиаса, мгновенно проверяя его с помощью способностей Дерини, а затем, через пару мгновений, отдал священную реликвию Келсону.
«Все чисто, — мысленно передал Морган королю.
— Однако здесь скрыт тайный символизм. Лишь ты один имеешь право вручать подобную корону Лайему, поскольку он — твой вассал».
Но Келсон успел это сообразить раньше, чем Морган вмешался. Едва ли стоило винить Матиаса в том, что он пытался таким образом укрепить независимость своего повелителя. Это никоим образом не меняло его личного отношения к Келсону. Сам король, держа венец в руках, не ощущал в нем ничего более угрожающего, нежели простое христианское благословение. Впрочем, он и не ожидал никакой угрозы, ибо даже Махаэль не осмелился бы напасть на Лайема или на самого Келсона при всем гвиннедском дворе, рискуя развязать тем самым настоящую войну.
Граф с улыбкой проследил взглядом за тем, как Келсон передал корону Лайему. Должно быть, он был готов ко всему происшедшему. Мальчик безрадостно улыбнулся, принимая свой венец, прошептал какие-то слова благодарности, мельком взглянул на корону, но надевать ее не стал.
— Спасибо, дядюшка. Я примерю ее в более подходящее время. Но сегодня.., я по-прежнему остаюсь оруженосцем.
— Однако, сдается мне, срок твоей службы уже подошел к концу, мой господин, — резонно возразил Расул. — Ты возвращаешься к своему народу.
Лайем опустил взор со смущенным видом, и Келсон не мог не задаться вопросом, виной ли этому простая нервозность, или здесь кроется нечто большее.
— Возможно, этот разговор нам стоит продолжить наедине, — произнес он негромко, и ласково опустил руку мальчику на плечо. — Ныне время великих перемен для Лайема-Лайоса. Господа, не будете ли вы столь любезны присоединиться к нам в гостиной?..
Глава пятая
Чтобы посадить его с князьями, с князьями народа его
С любезным и беззаботным видом Келсон увлек за собой Лайема к боковой двери зала, взглядом поманив следом Нигеля с Дугалом, а Пейн устремился вперед, дабы отдернуть перед королем тяжелый занавес, закрывавший проход. В глубине души Келсон надеялся, что его тревога ни на чем не основана, и мальчик просто нервничает, однако не стоило упускать из виду, что для всех для них граф Матиас по-прежнему оставался неизвестной угрозой… Как-никак, он приходился братом Махаэлю.
Уже на выходе из зала, провожаемый недоуменными перешептываниями придворных, король обернулся и увидел, что Расул передал парадное одеяние Лайема отцу Иренею, переглянулся с Матиасом, и оба они последовали за королем, но поскольку Иреней остался на месте, то Келсон попросил Дункана не уходить из зала, хотя Морган поспешил присоединиться к королю. Под конец они вошли в небольшую гостиную, что располагалась прямо за парадным залом. Там Келсон нередко проводил заседания королевского совета, если обстоятельства требовали собраться в спешке.
— Господа, мы присоединимся к вам через пару минут, — сказал он Расулу с Матиасом, приглашая их войти, а сам вручил свой меч и корону Дугалу. — Аларик, вы с Дугалом пока могли бы ознакомить наших гостей с планами на вечер. Дядюшка Нигель, пожалуйста, пойдемте с нами…
Расулу с Матиасом ничего не оставалось, как повиноваться, хотя вид у них был при этом не слишком довольный, но им все же пришлось войти в гостиную вместе с Морганом и Дугалом. Как только дверь за ними закрылась, Келсон увлек Нигеля с Лайемом в небольшую нишу у лестницы и там встал со своим дядей плечом к плечу, чтобы укрыть Лайема от посторонних взоров, если бы вдруг мимо случилось пройти кому-то из слуг или стражников.
— А теперь — ты не хочешь ничего рассказать нам насчет Матиаса? — негромко промолвил Келсон. — Или что-то не так с этими дарами? В чем дело. Лайем? Я должен знать наверняка, иначе я не смогу тебя защитить.
Лайем понурил голову, нервно теребя украшенный самоцветами венец, который по-прежнему держал в руках. Он пошевелил губами, но ни единого звука не сорвалось с его уст.
— С дядей Матиасом все в порядке, сир, — наконец выдавил он и потряс головой. — Он был моим наставником в магических искусствах. Я знаю, что он никогда мне не навредит. И дело не в подарках…
Просто они означают так многое…
— Да, ведь теперь тебе предстоит стать королем, — догадался Келсон. — Надеюсь, дело лишь в этом. Но ты очень хорошо подготовлен… По крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. И уж конечно, куда лучше, чем я в свое время.
— Знаю.
Лайем на миг поднял глаза, и в них блеснули слезы, — сколь бы унизительным это ни было для мальчика, — он сердито смахнул их тыльной стороной ладони, а затем вновь вскинул голову. С незаметной улыбкой Нигель достал носовой платок и протянул его мальчику, ибо для всех пажей и оруженосцев он был всегда любящим и заботливым отцом и наставником.
— Лайем, ты был с нами четыре года, — произнес он негромко, и мальчик вновь зашмыгал носом. — У тебя здесь появились друзья. Это вполне естественно… Так и должно быть. Но ты же знаешь, никто не собирался оставлять тебя здесь навечно. Ты воспитывался при гвиннедском дворе лишь до своего совершеннолетия, чтобы обеспечить тебе безопасность, и обучился здесь всему, что должен знать и уметь король. Но теперь этот этап твоей жизни завершен. Тебе четырнадцать лет, и ты мужчина.
— Ла, и по законам вашей земли, и нашей, как мужчина я волен сам принимать решения, — пробормотал Лайем, и в голосе его явно слышались нотки вызова. — Это значит, что я вправе сам решать, каким должно быть мое будущее. Это значит, что если пожелаю, я могу не возвращаться в Торент.
— Да, верно, — подтвердил Келсон, взглядом давая перепуганному Нигелю знак не вмешиваться. — По закону, ты достиг совершеннолетия, а это значит, что ты и впрямь можешь отказаться ехать домой, и по закону, никто не имеет права заставить тебя силой. Однако закон также гласит, что если ты не вернешься, то твой дядя Махаэль сместит тебя с престола и посадит на твое место Ронала. Твоему брату всего десять лет, Лайем. Он немногим старше, чем был ты сам, когда умер Алрой… А следующим за ним идет сам Махаэль. И если ты сойдешь с дороги, как ты думаешь, сколько он даст прожить твоему брату? А затем именно он и станет новым королем.
Давясь слезами, Лайем вновь опустил голову и зажмурился. Затем медленно вздохнул, чтобы овладеть собой, и внезапно закрыл свои мысли прочнейшим щитом. За те четыре года, что он был в Ремуте, Келсон позволил доверенным Дерини обучать мальчика, — ибо он должен быть способен защитить себя, когда вернется домой, — и король Лайем позволял Келсону читать его мысли, особенно после того, как стал постарше и научился лучше владеть своими способностями. Но сейчас никакой контакт больше не был возможен.
Однако Келсон и без того знал, что у Лайема на уме. Вскорости после смерти Алроя ходили слухи, что именно Махаэль подстроил тот несчастный случай, что стоил жизни королю Торента. Было это правдой или нет, — но Келсон знал, что Лайем всерьез опасается своего дядю, хотя доказать его вину было невозможно. И теперь, несмотря на ментальные щиты, Келсон понимал, что напоминание о судьбе братьев поможет Лайему взять себя в руки и мыслями вернет к насущным потребностям этого дня. Судя по всему, так оно и произошло.
— Махаэлю никогда не быть королем, — ровным тоном промолвил Лайем, и в голосе его звучала стальная решимость. Он поднял взор на Келсона.
— Да, согласен, — кивнул тот. — Но чтобы этому помешать, ты должен вернуться.
— Знаю.
Лайем так стиснул в пальцах золотую корону, что побелели костяшки.