Все остальное было только наносным глянцем их отношений, чтобы убедить других в искренности этого брака. Опал приходилось признать не без чувства вины, что этот лоск наносил не только он, но и она. Встреча с сестрой очень обрадовала ее, и все же она страдала, видя, что их семьи втянуты в фальшь, окружавшую ее брак.
Ближе к вечеру Роза под предлогом знакомства с садом увела Опал от гостей. Держась под руки, они гуляли неподалеку от дома, свекровь показывала ей виноградники, оливковые рощи и границы имения, обозначенные прямыми соснами, спускавшимися по склону холма. Наконец перед ними открылся вид кустов розмарина, посаженных маленькими симметричными рядами. Внизу раскинулась долина, а вверх уходил еще один холм и виднелись стены города Вольтерры.
— Здесь прошла жизнь нескольких поколений Сильваньи, — сказала Роза. — У нас есть особняк в городе, мы можем остановиться и в любом из отелей, но наш родной дом всегда будет тут.
— Неудивительно, — улыбнулась Опал, любуясь мирной красотой пейзажа. — Здесь так красиво.
Роза взяла Опал за руку.
— И ты тоже красива, моя дорогая. Спасибо за то, что благодаря тебе наше празднество стало таким знаменательным.
— И вам спасибо за теплый прием. Мне очень жаль, что вы не смогли приехать в Сидней на нашу свадьбу. — Опал некоторое время колебалась, подыскивая нужные слова, чтобы объяснить их необычное обручение. — Все произошло так быстро.
— Я понимаю, — сказала Роза, похлопав Опал по руке. — Тогда мы не могли путешествовать: как ты знаешь, Гульельмо проходил курс химиотерапии. Но его очень обрадовало, что Доменик наконец нашел себе жену. — Она прищелкнула языком. — А теперь у вас будет ребенок. Мы счастливы, очень, очень счастливы. Я уверена, что теперь Гульельмо выздоровеет гораздо скорее. — Опал увидела, что Роза вытирает выступившие слезы. — Дети — это дар от Бога, — проговорила она, и на последнем слове ее голос прервался.
Опал сжала руки Розы. Она чувствовала, что та рассказала ей еще не все.
— Мне было пятнадцать лет, когда я вышла за Гульельмо. Я так волновалась — мы встретились тогда в первый раз, — но ему уже исполнилось двадцать лет, и он был таким красивым, высоким, гордым. Я не могла в него не влюбиться. — Женщина улыбнулась. — Может, тебе покажется странной мысль о браке, устроенном по сговору…
Опал улыбнулась в ответ, думая, что времена, в конце концов, не так уж и изменились.
— …но прошло пятьдесят лет, и мы до сих пор вместе, до сих пор любим друг друга. Я хотела дать ему счастливую семью, окружить его детьми и заботой. — Она помолчала. — Но все произошло по-другому. Мы пытались родить ребенка несколько лет, и все безуспешно. И когда я забеременела, Гульельмо был невероятно рад.
Прошло шесть месяцев, и я потеряла ребенка… Потом чудо повторилось. Я забеременела во второй раз, Гульельмо решил не рисковать. У меня были лучшие врачи, лучший медицинский уход, и я долго лежала в больнице, где мне совершенно ничего не позволяли делать. Наконец пришло время, и начались роды. Гульельмо так волновался. Он был рядом со мной, когда что-то пошло не так. Меня тут же отвезли в операционную, сделали кесарево сечение, а потом начали бороться, чтобы спасти жизнь и Доменику, и мне. После этого врачи сказали, что у меня больше не будет детей. — Она вздохнула. — Так что ты понимаешь, моя дорогая, почему мы так рады новостям о вашем ребенке, почему так счастливы, узнав о твоей беременности. И особенно Гульельмо. Ты дала ему лучшее в мире лекарство. Более того, ты дала ему стимул, чтобы жить дальше. Доменик не только привез нам красивую молодую жену, но и надежду, что скоро родится внук. Для нас это действительно самый великий дар из всех — дар жизни.
Опал посмотрела в добрые глаза свекрови, полные слез, и напряженно улыбнулась, пытаясь справиться с собственными нахлынувшими переживаниями. Не в силах говорить, она обняла пожилую женщину за плечи и крепко прижала к себе. Ее сердце разрывалось при мысли о том, что этой женщине пришлось пройти через огромную боль, чтобы достичь того, что должно быть таким естественным.
Для нее это оказалось легко. И столько значило для Розы и Гульельмо! Вот что имел в виду Доменик вчера вечером, когда сказал, что ее беременность — идеальный подарок. Естественно, он знал, чего стоило его матери рождение сына.
Неудивительно, что он страстно хотел ребенка и в последнюю минуту вписал это дополнение в контракт, избрав ее, Опал Клеменджер, в матери его будущего наследника.