— Пап, — девушка легонько коснулась плеча Артема, — пойдем, ляжешь в комнате Егора. Неудобно в кресле.
Мужчина вздрогнул и открыл глаза.
— Я не сплю, Варя, — тяжело дыша, проговорил Артем. — Так… Дал глазам отдых на минутку. Как… все… прошло?
Варя насторожилась и махнула рукой появившемуся в проходе Роме, мол, не сейчас. Слова давались отцу всё тяжелее, дыхание сбивалось, а кожа была липкой от пота и неестественно бледной.
— Ты в порядке? — она присела перед ним на корточки. — У тебя вид нездоровый. Что-то болит?
— Нет, я в норме. Пора уже, поеду домой.
Отец поднялся на ноги, но Варя, упертость которой досталась ей от обоих родителей, надавила ему на плечи и усадила обратно.
— Нет-нет-нет. Уже поздно, утром поедешь.
— Утром у меня дела, — Артем слегка поднял уголки губ и покачал головой. — Ну же, солнышко, все хорошо. Я позвоню тебе завтра и обязательно зайду на следующих выходных. До встречи.
Он крепко поцеловал дочь в лоб и пошел к выходу, но с каждым новым шаг становился все медленнее и короче. Варя с беспокойством смотрела отцу вслед и была совсем не уверена в его хорошем самочувствии. Ещё пара шагов — и она сорвется, вернет папу назад.
Баса, что ждал Варю в коридоре, Артем окинул равнодушным взглядом и ничего не сказал. Вдруг мужчина остановился, потянул ворот футболки и… закатив глаза, рухнул на пол. Это произошло так неожиданно, что Рома даже не успел поймать его. Секунду спустя, видя неприкрытый страх и ужас в глазах Вари, Бас, позабыв все обиды и неприязни, кинулся к Артему и, перевернув лицом вверх, несильно похлопал мужчину по щекам. Но Артем больше не открывал глаза.
— Папа! Пап! — Варя выбежала из детской и коленками проехалась по паркету. Она обхватила его голову и всячески пыталась привести отца в чувства. Артем не реагировал ни на что.
— Пап, давай же. Давай! — истерично прокричала девушка с полными слез глазами. И вдруг сердце замерло. Она поняла: отец не дышит. С полными слез глазами Варя посмотрела на Рому.
— Ром… Рома? Он же дышит, Ром? Мне же это всего лишь чудится.
Бас поджал дрожащие губы и опустил голову вниз. Он не мог сказать это вслух.
— Нет, нет, нет, нет, — замотала она головой, — это неправда. Неправда! Пап, вставай. Пап… Папа, пожалуйста.
Под веками ужасно жгло, водопадами загрохотали слезы. Отец не внял мольбам дочери, не посмотрел на неё и не сделал вдох.
Варя часто хватала ртом воздух, давясь слезами и не могла начать дышать нормально. Она прижимала руку к груди, где кровоточило и болело сердце, грозясь взорваться и убить её осколками. Варя была уверена, что захлебнется собственной же кровью. Сильнее боли не было в её жизни.
Она склонилась над отцом и стала быстро, истеричными движениями гладить того по волосам, по лицу, по груди.
— Как же так, пап? — голос дрожал. — Что произошло? Что убило тебя? Как оно посмело?! Я даже не успела попрощаться с тобой.
— Варь, не надо…
Рома уже вызвал скорую, но не для того, чтобы Артему оказали помощь — она уже не требовалась. Для констатации факта смерти. Теперь нужно было оттащить Варю, вцепившуюся в его тело и успокоить, но Бас ужасно растерялся и даже не представлял, как это сделать. Варя мелко тряслась всем телом, закатывалась хрипом и на мгновения переставала дышать. Она выпадала из этого мира, растворяясь в своей боли и грозя потеряться в ней совсем.
— Пап, папочка, папуля, — девушка не переставала звать Артема. — Мой папа, мой родной, мой любимый. Ты не можешь так со мной, я знаю, не можешь. Ты обещал больше не бросать меня, ты сказал, что больше не уйдешь! Я ждала тебя долгих четыре года, я мечтала о тебе, я звала тебя, ты не можешь так со мной поступить!
— Варя… — Рома приобнял её за плечи, но Варя с силой отмахнулась.
Она кое-как приподняла тело отца и, прижав его голову к груди, покрывала лицо Артема поцелуями.
— Просыпайся, папа. Вставай, прошу тебя. Пожалуйста, посмотри на меня, я так сильно тебя прошу! Папочка, ради Бога, открой глаза! Папа-а-а!!!
Варя сорвалась на визг и, выпустив отца, вцепилась себе в волосы. Она больше не контролировала себя, она впала в безумство боли, которой не было ни конца, ни края. Девушка кричала и кричала во всю мощь своих лёгких, раздирала себе лицо до крови ногтями и все просила папу проснуться, но ничего не менялось. Дикий крик, лившийся из груди бесконечным потоком, не облегчал страдания, но и остановиться Варя не могла. Она пропала и не знала, как найтись снова.
Егор медленно, по стеночке и не включая свет, шел по коридору. Веки дрожали, а глаза болели от непролитых слез. Душа кричала и металась, но с плотно сомкнутых губ не сорвалось ни звука.
Что-то загремело и покатилось по полу. Перемещаясь в темноте, Егор не заметил и задел какую-то железку ногой.
Вспыхнул свет. На звук выбежала обеспокоенная Настя и подскочила к мужу. Она так и не легла спать.
— Что? Что такое? Все в порядке?
Парень, сглотнув, мотнул головой. По щеке скатилось что-то мокрое, оставляя дорожку. Егор коснулся пальцем — слеза. Устыдившись своей слабости, он прикрыл лицо руками. Вдруг дрожащие ноги подкосились от нахлынувшей слабости и он осел на пол, зная наперед, что выглядит глупее некуда.
Настя аккуратно отвела его ладони от лица и, притянув к себе, устроила голову мужа на своем плече. Она крепко обнимала Егора, гладила по волосам и просила сказать хоть полслова.
— Умер… — глухо и неверяще произнес он, полностью отдавшись рукам жены. — Крестный… Мой крестный… Он умер.
— Боже… Упокой Господь его душу, — тихо пробормотала Настя и прижала Егора ещё ближе. Сейчас он напоминал девушке ребенка, ищущего помощи и защиты. И она непременно даст их ему.
Егор смотрел вперёд, но его глаза ничего не видели. Перед взором всё ещё стояло накрытое белой простыней тело Артема, что выносили из подъезда. Варя, что кидалась на асфальт и умоляла не увозить отца. Рыдающая навзрыд мать, отводящий за мгновения опустевших глаза отец.
— Егор, мой родной… — Настя покачивалась из стороны в сторону, что немного успокаивало. — Я всё понимаю. Как никто знаю, что такое смерть близкого и знаю, что слова тут не помогут. Но не оставайся один, — девушка слегка отстранилась и, погладив мужа по щекам, заставила смотреть ей в глаза. — Я с тобой, помни это всегда. Даже… — она запнулась. — Даже если мы разведемся, ты все равно сможешь прийти ко мне и я не прогоню тебя. Не закрывайся в своей печали, прошу. Позволь разделить её с тобой. Будет легче, я обещаю.
Егор лег на пол и уткнулся жене в колени. Он обнимал Настю за талию так, словно она была спасательным кругом в море его не нашедших выход слез.
Но Настя была очень проницательной девушкой. Она видела и понимала, что творится на душе у Егора и не могла оставить его с этой тяжестью.
— Егорушка мой, — её голос стал выше на октаву. Ещё немного, и Настя сама разрыдается — было тяжело видеть его таким. — Не держи слезы в себе, не надо. Позволь себе дать слабину хотя бы сейчас. Плачут все, даже самые стальные люди. Не надевай свои маски при мне, я всё пойму и приму.
Настя почувствовала, что Егор задрожал, а ткань ночнушки постепенно намокала от слез, которые он так старательно прятал. Ему было это крайне необходимо сейчас — показать свою боль перед кем-то, кто пожалеет и утешит. В семье, где все хлебнули этого горя по полной, парень этого бы не нашёл, но зато это дала ему жена.
Настя не знали, сколько они просидели так — в обнимку и рыданиях, но время было не главным. Чувства Егора — вот что ценно.
Немного придя в себя, он поднялся с пола.
— Не оставляй меня, Настя, — прошептал Егор. — Не убивай живьем.
— Я же обещала, что…
— Нет, Настя. Я не хочу остаток года. Не оставляй меня никогда. Я заплачу тебе в два раза больше, только не разводись со мной… Раз унижаться, так по полной. Я сделаю все, что ты захочешь, только останься, умоляю, — он схватил её ладони и стал мелко-мелко целовать. — Я полюбил тебя за время нашего брака. Так сильно и искренне полюбил, что просто не могу потерять ещё и тебя. Ты нужна мне, ты…