— Варя… Варь, родная, — позвал её Рома и припал к худой груди, но не услышал желанного стука. Это была последняя их совместная ночь. Утро развело их.
— Варь, я прошу тебя, открой глаза. Варь, проснись. Ты обещала мне, Варь. Варя!!!
Рома не мог назвать дату, когда слезы в последний раз текли из его глаз, но в этот раз этот процесс был ему неподвластен. Он крепко обнимал Варю и постоянно целовал, но, увы, она не была Белоснежкой и не оживала.
Мир перестал существовать, он наполнился болью. Очертания вокруг дрожали и смазывались, осталась только она — мертвая и любимая. Руки дрожали, сердце грозилось убить своим бешеным стуком, а лёгкие отказывались поглощать воздух без неё. Рома ненавидел этот рассвет, принесший это несчастье. Где-то сейчас, под этим же рассветом в кровати лежал какой-то другой парень, обнимал свою девушку и любил, боготворил её. И Бас ненавидел всех и вся за то, что кто-то счастлив, а его счастье погибло.
Он не помнил, как позвонил Владу и что сказал, но когда он приехал с санитарами, то уже решительно ничего не понимал. Не понимал, зачем эти люди хотят забрать его Варю и отчаянно цеплялся за неё, отодвигал чужие руки.
— Ром… Ром, отпусти, пожалуйста, — не своим голосом просил Влад. Что-то душило его.
Он отрицательно мотнул головой.
— Она моя… Она моя… — как одержимый повторял Рома. Он продолжал удерживать её и прижимать к себе. И никто не замечал маленькую девочку, что стояла на пороге и расширившимися от ужаса глазами наблюдала за происходящим.
Ромино лицо окончательно потеряло все краски. Он сам практически не отличался от Вари.
Бас стоял коленями прямо на сырой земле и, прижавшись головой к гробу, цеплялся за него. Он не мог позволить закопать свою жену. Это было выше всех его сил. Из толпы раздался смутно различимый женский крик. Вдруг к гробу кинулась Катя. Черный платок упал с её головы и она припала к гробу, взяв подругу за руку, пока её не закрыли крышкой.
— Не надо, не надо, не надо! — сквозь истеричные рыдания повторяла она и погладила Варю по щеке. — Так нельзя, так нельзя. Варя, Боже мой, Ва-а-аря! — девушка сорвалась на визг. Надеясь унять боль, она вцепилась себе в волосы, но это не помогло. Марк подошёл к ней и, подхватив на руки, попытался унести, но жена продолжала кричать.
— Ром, — Влад положил другу руку на плечо, — пора.
— Нет… Я не могу… Нет.
Спустя пару минут Рома всё же поднялся и, запечатлев на лбу жены последний, прощальный, самый долгий поцелуй, прошептал:
— Я верю, что мы ещё встретимся. Обязательно встретимся в другой жизни и там будем счастливы всегда. Мы вцепимся друг в друга и никогда не отпустим. Я не прощаюсь навсегда. До скорой встречи, родная. До скорой встречи.
Все происходящее казалось нереальным. Бас не верил, что комья земли, летящие на гроб, хоронят его Варю. Его любимую, единственную Варю.
— Тебя как звать-то? — Варя. — Варвара, значит… — А я Рома, — вдруг выдал парень, пока они ждали лифт. — Почему тогда этот назвал тебя Бар… Бас… Бесом, что ли…
Он рассмеялся.
— Басом. Прозвище такое.
Прошло совсем немного времени и образовался небольшой холмик. Люди постепенно стали расходиться, но Рома уйти не мог… И заметил Егора, заторможенно с ничего не выражающим взглядом подошедшего к могиле. Он плашмя рухнул на неё и его рот открылся в безмолвном крике. Он переминал пальцами землю и только что не бился головой, обнимал недавно установленный крест и что-то шептал. Но это больше походило на стон.
Рома сидел в машине, заполненной дымом и ничего не соображал. Он потерял её. Потерял навсегда.
Он расплатился за все свои грехи, но цена оказалась непомерно высока. Бас не сможет увидеть её, не сможет коснуться нежной кожи. Не увидит, как задорно она танцует и не услышит, с каким восторгом рассказывает о своих картинах.
Одинокая слеза затекла в ухо. Рома смотрел, но ничего не видел. Мир стал черным.
Это была сказка. Очень красивая взрослая сказка о любви с грустными и смешными моментами, сказка о хорошем и плохом. В этой сказке повествовалось о том, чего делать не стоит и как можно поступить. Сказка о крепкой дружбе, о любви взаимной и нет, об атмосферной уличной жизни совсем молодых людей, об их переходе во взрослую жизнь и перемене в жизненной позиции. Сказка о детях, рожденных от большой любви. Сказка об узах, которые стоит пронести через всю жизнь. Но эта сказка не имела счастливый финал.
Рома завел мотор, закончив свои мысленные рассуждения. Стрелка спидометра стремительно ползла вправо и в какой момент Бас отпустил руль, отпуская и свою жизнь.
— Давай уедем, — глухо попросила Катя Марка, — в другой город, в другую страну. Я не могу так жить, Марк, я схожу с ума! Здесь все дышит ею, здесь везде была она!
— Хорошо, — посеревший от смерти Вари Марк прижал Катю к груди, чувствуя назревающую истерику. — Улетим. Улетим с тобой в Америку… И детям легче будет адаптироваться к новой жизни…
С трудом успокоив жену, Марк подошёл к окну. Прошёл месяц со смерти Вари и весь этот месяц Москва была захвачена свирепыми дождями, бурями и грозами. Даже птицы не летали. Похоже, что Ромино проклятье сбывалось. Все узнали, что жизнь Варвары Грач была бесценна.
====== Часть 72 ======
Феликс нарезал уже третий круг вокруг детского сада, но никак не мог найти Мирославу. На привычной площадке, куда воспитательница обычно выходила гулять, детей не было.
— Да что же это такое… — бубнил он, метаясь из стороны в сторону, надеясь заметить хоть кого-то. Неожиданно на глаза попался Леша, брат Марка, пришедший за своим сыном Ярославом, что ходил в одну группу с Мирой. Леша, подобно Филу, как дурак ходил туда-сюда и не мог найти ребенка, но Феликс обрадовался ему, как родному.
— Простите, — окликнул он мужчину и пошёл ему навстречу, — не знаете, где наша группа? Как осел тут хожу, уже четвертый круг пошёл.
— Не знаю, — Леша пожал плечами, — быть может, в дальних беседках…
Объединившись, они отправились в упомянутые беседки вдвоем и, к огромному счастью, обнаружили там свою группу. Правда, выудить своего ребёнка из этой гущи детей было непростой задачей.
Фил взглядом скользил по головам, но…
— Здравствуйте, — обратились к нему, и мужчина едва не подпрыгнул на месте. Именно этот голос будоражил кровь и заставлял сердце биться чаще. Феликс медленно обернулся на голос молодой нянечки, что была очень ему симпатична, с улыбкой до ушей.
— Вы за Мирославой?
— Ага, — он несколько раз кивнул головой, напоминая при этом китайского болванчика.
— Она вас ждет, — девушка невольно смутилась, передавая ему детскую ручку. Мирослава с задорной улыбкой потянулась к Филу, но в последний момент отдернула ладошку и руки Фила и нянечки соприкоснулись. Этой егозе недавно исполнилось пять, но она уже была очень сообразительна и проницательна.
— Пошли, — Феликс кивнул на прощание и повел Миру к воротам, на выход.
— Почему ты никуда не пригласил её? — с легким укором в голосе спросила девочка.
— А должен? — слегка нервно спросил мужчина, опустившись перед дочкой начальника на колени, чтобы застегнуть ей куртку. — Так, а это что такое? Щека расцарапана. Ты что, опять с кем-то подралась?
— Да! — Мира не скрывала гордости. — С Ярославом. Знаешь, как здорово я ему глаз подбила?
— И зачем же ты подбила ему глаз?
— Не помню, — Мирослава пожала плечами.
Феликс подхватил девочку на руки и внимательно посмотрел ей в глаза, радуясь, что та забыла про разговор о нянечке. Но мысль о том, что стоит пригласить её куда-нибудь, очень неплоха…
— Поедем на машине или пойдём пешком?
— Пешком. Я хочу гулять.
Всю дорогу Мира трещала не умолкая, но Фила это только забавляло. Очень уж нравилась ему эта неугомонная, с начальническими нотками в характере уже сейчас. Девочка рассказывала ему о том, чем занималась в саду, какие красивые цветы нарисовала и какое ясное солнышко светит сегодня. Вдруг Мирослава резко затормозила на месте. Феликс не сразу понял причину, но она сразу стала ясна.