Ненавижу, когда меня считают беспомощной. Хуже этого может быть только, когда ты сама себя так ощущаешь. И именно это чувство сейчас заполняет всю мою грудную клетку.
Десять тысяч! Я должна буду платить в месяц на десять тысяч больше!
Наверно, кому-то такая сумма может показаться несущественной, но только не для официантки, которая и так едва концы с концами сводит…
— Новые расценки вступят в силу со следующего месяца, — голос администратора заставляет меня вынырнуть из тяжёлых размышлений. — У вас есть время обдумать возможные варианты.
Хватаю из под прилавка тряпку и моющее средство и, прижав телефон щекой к плечу, начинаю остервенело тереть деревянную поверхность барной стойки.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю как можно спокойнее.
Ни к чему сейчас лишние эмоции. Они проблему решить всё равно не помогут. И от того, что я сорвусь и наору на администратора клиники, мне легче не станет.
Да и не виновата она ни в чём, по сути. Это же не она цены повышает. Мне бы наоборот девушке спасибо сказать за то, что позвонила и предупредила сразу же. Только вот слова благодарности что-то никак не выдавливаются…
— Ну… вы можете подыскать клинику дешевле. Или, мы также можем предложить вам вариант с четырёхместной палатой. В таком случае сумма доплаты будет значительно меньше.
— Нет, — выпаливаю чуть громче и резче, чем следовало. — Нет, ни один из этих вариантов мне не подходит.
О другой клинике не может быть и речи. В этой работают лучшие специалисты. Я с трудом выбила там для Маши свободное место. Одному богу известно, сколько порогов мне пришлось ради этого оббить, в сколько кабинетов постучаться и сколько писем во всевозможные инстанции накатать.
Оплачивать Машино пребывание в полном объёме у меня нет возможности. Я смогла добиться от государства субсидии, покрывающей половину месячного платежа. Но теперь мне звонят из клиники и сообщают, что их расценки повысились и даже со всеми дотациями я всё равно должна буду платить на десять тысяч больше.
И вариант с многоместной палатой меня тоже не устраивает. За последние два года я узнала всё о жизни в коммунальной квартире. И могу сказать точно, приятного в этом мало.
Когда-нибудь я обязательно заберу Машу из клиники, но пока что это место по воле судьбы является для неё домом. И я хочу, чтобы там она чувствовала себя комфортно, а не как в общежитии, где у неё даже не будет возможности уединиться.
Сейчас у Маши хорошая просторная палата. Она любит рисовать. Я смогла договориться с врачом, и мне разрешили поставить у неё мольберт с красками. Когда-нибудь, она будет учиться в художественной школе. Я всё для этого сделаю. Но для начала мне нужно поставить её на ноги. И эта клиника — наш единственный шанс.
— Елизавета Алексеевна, у вас в любом случае ещё есть время подумать. До конца месяца осталось две недели, так что…
— Нет, всё в порядке, — резко перебиваю девушку-администратора. — Я смогу платить. Можете поставить у себя в списках галочку, или как вы там отмечаете. В общем пометьте, что Стрельникова остаётся в клинике.
— Вы уверены? — переспрашивает недоверчиво.
— Да, я уверена, — говорю твёрдо, зажмурившись и прикусив нижнюю губу. — Всё в порядке. Деньги будут. Точно, — добавляю с напором.
— Отлично, тогда в конце месяца нужно будет переподписать договор с новой стоимостью и внести оплату.
— Хорошо, без проблем.
Вешаю трубку и, откинув телефон на прилавок, падаю лицом на свои ладони.
Проклятье! Десять тысяч! Даже с моей богатой фантазией я просто не представляю, где мне взять такие бабки!
— Лиз, ты чего, уснула что ли? — вскидываю голову и смотрю на свою напарницу и по совместительству соседку по коммуналке, выходящую из комнаты для персонала. — Ушёл этот бухарь, наконец?
— Ушёл, — бормочу, устало потирая лицо.
Снова тянусь к тряпке и продолжаю оттирать стойку от липких пятен алкоголя.
— Ну и чего тогда раскисла? Сейчас мы с тобой быстро тут всё надраем и почешем домой отсыпаться. А завтра выходной. Ну не сказка ли? Ты чего нос повесила, Стрельникова? — пихает меня локтём в бок. — На тебя вообще не похоже.
— Мне из клиники только что звонили. Они повышают цены, теперь я должна буду платить на десять тысяч больше. Я понятия не имею где мне эти деньги взять, Ева, — с раздражением зашвыриваю тряпку в ведро и падаю на стоящий рядом стул.
Чувствую как в меня постепенно просачивается паника. Кладу ладони на колени и сжимаю их в кулаки, пытаясь таким образом и себя саму удержать в руках, но ничего не выходит. У меня, чёрт возьми, сейчас начнётся самая настоящая истерика!