В этот момент вернулась официантка Марина, уже переодетая в нормальную форму, с собранными в хвост волосами. Она хотела открыть шампанское, но Максим покачал головой, жестом отсылая её. Откупорил сам и разлил на два бокала. Я нахмурилась. Этот человек упорно не желал меня слышать.
— Ты как Юлий Цезарь, из двух рук?
— Второй для тебя.
— Нет, не думаю. — Я картинно приложила палец ко лбу. — Разве не я секунду назад говорила, что не намерена пить?
Дубовский не реагировал на попытки поддеть его или вывести из себя. Пока что. Но ведь и у него должно быть слабое место, точка, на которую нужно лишь легонько надавить, чтобы вызвать бурю. У всех она есть. Он не особенный.
— Нам предстоит не самый обычный разговор, — сказал он. — Ты напряжена. Выпустила когти. Защищаешься, хотя я ещё не нападал. Сейчас это лишнее. Так что пей. Мне не нужна тут истерика и сцены оскорблённой гордости.
— Деловой подход, — процедила я сквозь зубы.
— Разумеется.
Поколебавшись, я всё-таки протянула руку, взяла тонкий бокал за ножку. Пузырьки шампанского рвались на поверхность. Я сделала глоток — безупречно. Как и всё здесь. Терпкий на языке, слегка горчащий напиток сразу ударил в голову, окрашивая происходящую драму комедийными тонами. Что же, Дубовский был прав. Мне и правда это нужно. Сам он продублировал моё движение с микроскопическим опозданием, так что со стороны могло показаться, что мы выпили синхронно. Бокал казался игрушечным в его огромной ладони.
Убедившись, что я не собираюсь разбить бутылку о его голову или выкинуть ещё чего похлеще, Максим перешёл к главной теме вечера.
— Что именно сообщили тебе родители?
— В общих чертах, — поморщилась я. — Что от меня требуется исполнить роль жены. Штамп в паспорте, участие в светских мероприятиях. Взамен — деньги, по истечению назначенного срока.
Я слизнула с губ остатки шампанского, которое нравилось мне всё больше и больше. Дубовский тяжёлым взглядом проводил движение моего языка. Мне стало не по себе, но я отмахнулась от этих мыслей. Показалось.
— Что же, — нехорошо усмехнулся он. — Почти всё верно. В общих чертах.
— Почти?
— Они кое-что забыли. Одну небольшую деталь. Ты же знаешь, что всегда нужно читать мелкий шрифт в договоре, правда?
Мышеловка захлопнулась. Предчувствие чего-то ужасного рухнуло на меня, прижимая к полу.
— О какой детали речь? — спросила я, допивая шампанское одним махом. Голос предательски дрогнул, и я видела, как Дубовский этому обрадовался. Перед глазами запрыгали мушки, я старалась не смотреть ему в лицо, только в сторону.
— Твоё присутствие в моей жизни будет постоянным, — с садистским удовольствием медленно произнёс он, наслаждаясь моей реакцией на каждое своё слово. — Ты будешь жить в моём доме. Появляться там, где я скажу, и когда скажу. Делать то, что я прикажу. И раз уж мы вступаем в законный брак, то супружеский долг тоже входит в сделку.
— Что?! — Вне себя от гнева, я вскочила на ноги. Упавший бокал разлетелся на тысячу осколков. И в каждом было моё отражение. — Какой ещё супружеский долг?
— Ты не знаешь, что это? Требуется объяснение?
— Конечно же знаю, — буркнула я раздражённо. — Ты сейчас серьёзно? Хочешь сказать, что мне придётся с тобой… Что ты заставишь меня…
Я схватилась за щёки. Не могу поверить. Это всё какая-то чушь. Фарс. Такого не бывает. Уж со мной такого точно произойти не могло. Дубовский наблюдал за мной, как за цирковой собачкой, которая выделывает уморительные фокусы. Совершенно расслабленный, уверенный в своём праве диктовать условия. И я с ужасом понимала, что так оно и есть. Он в праве. А я не могу отказаться, если не хочу, чтобы мои родители доживали свои дни в долговой яме. Сомневаться не приходилось — если сейчас я пошлю Дубовского с его маньяческими замашками куда подальше, он этого не простит. И отвечать за это будет вся моя семья.
— Неужели тебе правдо это нужно? — спросила я тихо. — Ты же и так любую можешь получить, зачем тебе ещё одна?
Под моим горьким взглядом он вдруг смешался. Всего на секунду, на голубые глаза будто легла тень. Чтобы тут же пропасть, сменившись привычной холодной насмешкой.
— Я хочу иметь всё, — сказал он так, что в двусмысленности слова «иметь» сомневаться не приходилось.
Больше всего на свете мне хотелось исчезнуть. Или умереть и родиться в другом теле, в другой реальности. В которой тебя не ставят перед немыслимыми условиями. Дубовский постукивал пальцами по столу. Я представила, как эти руки сдавливают моё горло и душат, душат, душат, пока не выдавят жизнь. Вот, что он делал со мной. Дьявол, пришедший по мою душу.