Мой похититель, заткнув пистолет за пояс, с кряхтением дёргал за кольцо рассохшуюся крышку люка. У меня в голове как будто разорвалась сигнальная ракета. Это конец!
Я дёрнулась вперёд, пытаясь перенести вес тела и встать на ноги, но не рассчитала усилие и рухнула вместе со стулом набок. Боль в придавленном плече прожгла молнией до самого черепа, я вскрикнула.
Аркадий неторопливо подошёл, тяжёлая поступь отдавалась в моих костях. Я увидела, как он заносит ногу для удара и…
Грохот! Дверь с треском слетела с петель и рухнула, рассыпая щепки. Она ещё не успела коснуться пола, когда над моей головой пролетел и врезался в стену ярко-зелёный цилиндр. Я услышала стук падения — и в ту же секунду закашлялась. Из глаз потекло ручьями и реками, но Аркадию было не до радости рот этому поводу, он рухнул возле меня, захлёбываясь кашлем. Я смутно увидела, как его рука нашаривает выроненный пистолет, и как чья-то нога отшвыривает ствол в сторону, а потом с размаха впечатывает скребущие пальцы в пол.
Моё горло жгло огнём, веки невозможно было разлепить, так что остальное я почти не видела. Содрогаясь от чавкающего звука ударов, почувствовала, как опали верёвки и со стоном попыталась вытянуть руки перед собой.
— Осторожнее, — попросил глухо, как из бочки, звучащий голос. Человек, которому он принадлежал, аккуратно подхватил меня за бока, помог подняться и повёл к выходу.
Безостановочно кашляя, заливаясь слезами и соплями, я не могла разобрать, кто это. Меня будто головой макнули в цистерну с самым ядрёным перцем в мире и единственное, что меня сейчас заботило — можно ли прекратить этот ад иначе, чем пулей в лоб.
Меня уложили, трава кольнула кожу, которая тоже зудела и горела.
— Один? — спросил кто-то над головой.
— Один, — гулко ответил мой провожатый. Должно быть, он был в какой-то защитной маске. Прошелестело, упало в траву. Теперь голос звучал нормально, и я узнала Артура. Он коротко бросил: — Обе канистры сюда. И бутылки с переднего сидения. Быстро.
Я грешным делом решила, что Аркадия будут жечь, но канистры оказались для меня.
— Не бойся, это не надолго, — сказал Арт в те несколько секунд, пока ему тащили нужное, — сейчас нужно нейтрализовать слезоточивую смесь, и боль уйдёт. Слышишь? Подай знак, если да.
Не в силах говорить, я стиснула его предплечье.
А потом меня принялись обтирать чем-то, подозрительно похожим на перекись. Придерживая затылок, Арт влил в меня полбутылки воды с ярким привкусом соды, велел прополоскать рот. Набрал из этой бутылки в ладони и заставил поочерёдно втягивать жидкость ноздрями. Возражать желания не было. Сейчас бы я послушалась его, даже прикажи он сжевать горсть песка. Вслед за перекисью пошла скользкая мыльная вода.
— Сейчас будем промывать глаза. Это неприятно. Постарайся мне не мешать.
— С удовольствием, — прохрипела я. — Чем?
Имелось в виду, что в таком состоянии помех от меня, как от моховой кочки, но парень решил, что это приступ любознательности:
— Физраствор.
По завершению всех процедур, с последующим переодеванием в какой-то халат, я вымокла, как мышь, но зато была в состоянии моргать и кашляла реже раза в секунду. Лёгкие ещё жгло, но горлу явно помогло полоскание.
Кутаясь в мягкий махровый ворот я наконец-то разглядела, где очутилась. Совсем глухая глухомань, покосившийся сарай с шиферной крышей и зарослями крапивы. За ним валялись на боку бетонные кольца и блоки, дальше зеленел совсем уж непроходимый бурьян. Готова поставить собственную удачу (ха-ха), что состоял он преимущественно из борщевика.
Вместе с Артом здесь был Кикир и Федя, водитель Дубовского. Который в эту секунду безо всякого усилия, как тряпичного зайца, выволок на улицу Аркадия. Лицо у того распухло и налилось густой синевой. Я завороженно уставилась на кровавое месиво, которое минуту назад было человеком, к горлу подкатил ком. Аркадий слабо шевельнул ногой, и мне, отчего-то, стало полегче.
Дубовский сплюнул на землю, от души вломил похитителю под рёбра и только тогда подошёл. На нём была такая же маска и защитные перчатки, как на Арте, а ещё бронежилет и кобура. Кобура была пустой. Я опустила взгляд, увидела пистолет в руке и невольно шагнула назад. Не потому что испугалась чего-то реального, больше от зловещей ауры смерти, которое несло оружие. Оно больше не казалось мне ни крутым, ни красивым.
— Ты как? — Он был возбуждён недавней дракой, глаза заблестели, показавшись из-под снятой маски. Растрёпанные волосы были влажными от пота. Дубовский наклонился ко мне с высоты своего роста, стал спрашивать, требовательно и ласково, как у ребёнка: — Он сделал тебе что-то? Больно сделал?