И эта забота после череды чудовищных переживаний стала последней каплей.
Я обхватила его обеими руками, уткнулась головой в грудь и разревелась.
— Ох… — Он покачнулся от неожиданности. Осторожно обнял меня, прижал к себе. — Всё хорошо, — раздалось над моим ухом, тихо и нежно. Те самые слова, которые мечтаешь услышать после того, как тебя собирались пытать. Дубовский что-то успокаивающе шептал мне на ухо. А потом бархат в голосе сменил скрежет металла: — Сейчас кончим ублюдка, и всё точно станет хорошо.
Глава 21: Сломленное сердце
Я в ужасе уставилась на Дубовского:
— Подожди, что?.. Ты же не… Ты же не серьёзно сейчас?
Он хмуро посмотрел на Арта, сделал не понятный мне жест, сведя вместе три пальца. Тот молча кивнул, спокойно и хладнокровно надевая перчатки, которые успел скинуть.
Я заметалась, не зная, что делать.
— Т-ты мог бы его допросить, — запинаясь, сказала я. — Узнать, зачем он…
— И так знаю, — прервал меня Дубовский. Его ладонь вернулась на мою спину и теперь давила, как бетонная плита.
— Не суетись, невеста, — осклабился Кикир и подмигнул. — Всё чики-чики, наш умелец чисто работает, никакой кровищи. А то помню, мы однажды козла одного завалили, так я в его кишках сверху донизу был, за*бался отмываться потом. Макс, помнишь? Эх-х, хорошее время было… — Он с удовольствием потянулся, словно рассуждал о сортах выпечки в кофейне, а не об убийстве. — Душе-е-е-вное.
Оторопело застыв, я таращилась на них, надеясь, что просто потеряла сознание и всё это мне снится. Но Артур уже набирал из пузырька в инсулиновый шприц какой-то состав, деловито, как медбрат в отделении.
— Так он сказал правду? — спросила я так тихо, что Дубовскому пришлось наклониться, чтобы расслышать. — Аркадий сказал, ты убил его сына. Это правда?
Я подняла глаза и посмотрела в его, прямо и требовательно, не желая верить, что увижу в них подтверждение, но точно зная, что оно там.
— Было, за что, — жёстко сказал Дубовский. Брови сдвинулись к переносице. — Не лезь в эти дела, киса, пока не запачкалась. Сама жива осталась — и ладно.
— И ладно?! — задохнулась я. Горло саднило, голос звучал, как консервная банка, которую вскрывают тупым ножом. — Что значит не лезь, если я уже тут, как соучастница? Господи, да вы себя слышите вообще? Это же человек, живой, пусть и гнида! Вы же можете сдать его в полицию!
Все трое переглянулись почти весело.
— Вот мусора обрадуются, — фыркнул Кикир. — Целая палка сама пришла. А потом как пришла, так и уйдёт. Человечек-то непростой. Эх, Злат Сергевна, тут либо мы его, либо он нас, когда оклемается.
— Ну можно же что-то придумать, — взмолилась я, хватаясь за Дубовского. — Пожалуйста, не надо…
Артур ровно сказал, выискивая место для укола:
— У него в подвале крепления, инструментарий, предположительно, пыточный и аппаратура для видеосъёмки.
Мне поплохело так, что земля поехала из-под ног. Дубовский успел подхватить.
— Всё равно. — Сказала я, мотнув головой. Зубы легонько клацали. — Ты не видел, как он говорил. Он же не в себе, обезумел от отчаяния. Смерть сына свела его с ума.
— Он собирался тебя пытать и, скорее всего, убил бы, но ты всё равно его жалеешь? — В тоне Артура появился намёк на удивление. Он даже оторвался от своих изысканий. В прозрачных зелёных глазах светился интерес учёного, на глазах которого колония бактерий вылезла из чашки Петри и предложила заказать пиццу.
Дубовский зло выщерился, притиснулся к моему лицу:
— Ты хоть понимаешь, что бы он с тобой сделал, киса? Тебя резали когда-нибудь? Обливали кислотой? Поверь моему богатому опыту, тебе бы не понравилось.
— Ты уже разрушил его жизнь, — зашептала я, обхватывая лицо Дубовского ладонями. Сама не заметила, в какой момент снова потекли слёзы, горячие капли бежали по коже, обжигали глаза. — Остановись, пока не поздно, прошу тебя, пожалуйста. Я же не его спасти пытаюсь, а тебя. Вас всех.
В лице его что-то дрогнуло.
— Слишком поздно, — сухо сказал он.
— Максим…
— Я же сказал, — рыкнул он, отдирая мои руки от себя. — Думаешь, что сделаешь жалостливые глазки, по головке погладишь, и у меня нимб отрастёт? Прости, киса, в рай меня не пустят, апостол Пётр лично достанет обрез при виде моей рожи. Ты не в сказку попала, где рыцари с горячими сердцами и каменными жопами братаются с драконом, вместо того, чтобы снести твари башку. Знаешь, что в реальности происходит с такими долбо*бами? Их сжирают, вместе со всем говном. — Дубовский говорил с жаром истово верящего в свои слова человека. Он на секунду замолк, пережидая порыв. И продолжил уже совсем другим тоном, жёстко хлещущим каждым звуком: — Ты не можешь влиять на мои решения. И душеспасением занимайся в другом месте, тут тебе не монастырь, если не заметила.