— Да, но… Это только на вечер. А как быть дальше? Он не сможет быть рядом со мной следующие полгода.
Эта мысль терзала меня железными клещами. Произнесённая вслух, она словно бы стала ещё страшнее, обрела плоть и вес, стала реальной. Шесть месяцев с незнакомым человеком. Почему-то мне казалось, что я буду двадцать четыре часа в сутки заперта в одной комнате со львом. Но Лизаветта не разделяла моих опасений.
— А вдруг он не будет настаивать на проживании? — Она сморщила лоб. — Скажет, что жить ты останешься у себя, просто будешь выходить с ним в свет, да и всё.
— Ммм… — протянула я, соображая. Это было бы идеально, но что-то в словах родителей царапало, не давало поверить, что будет именно так. Вспомнить дословно я не смогла, потому отделалась просто: — Нет. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, не находишь?
— Побольше позитива, подруга. Ты как к похоронам готовишься, а ведь это свадьба! Пусть и фальшивая. Какая разница? — Лиза легко улыбнулась. — В конце-то концов, судя по количеству разводов, каждая вторая свадьба — такая же фальшивка. Но это не мешает людям веселиться и получать от неё удовольствие.
Мы помолчали, думая о своём. Потом она резко села, оглядывая меня с ног до головы.
— Ты так пойдёшь?
— Не уверена, что меня пустят.
Светлый льняной сарафан был дорогим и стильным, но всё же не дотягивал до планки, установленной в «Турандот», да ещё и помялся, пока я каталась по кровати. В шикарном месте должны быть только шикарно одетые люди — негласное правило, которым не стоит пренебрегать, если не хочешь оказаться в чёрном списке.
Однако, выбирать наряды, краситься и делать причёску… У меня не было на это моральных сил.
— Не хочу расфуфыриваться для этого козла, — буркнула я. — И вообще, надо Илье сообщить.
Он взял трубку так быстро, словно сидел над телефоном и ждал моего звонка.
— Да?
— Встреча с Дубовским в «Турандот», девять вечера, — сказала я, опустив приветствие.
— Ну ещё бы, — ворчливо отозвался Илья. — Лепнина и позолота. Самое то для вчерашнего детдомовца. Бабла заработал, а вкуса как не было, так и нет.
Я прервала его поток гундежа:
— Ты сможешь поехать со мной?
Илья задумался, надолго замолчав. Потом сказал:
— Сложнее, чем я рассчитывал, конечно. Но я попробую своих обзвонить, Киреев и Сю туда часто захаживают, плюс у Сю там какие-то контакты есть. Набьюсь им в компанию или выбью стол. Придумаю, короче, ты не волнуйся. Я тогда за тобой заеду в восемь, ок?
— Ок, — сказала я. — Не задерживайся только. В случае чего, я и на такси доеду, помни об этом.
— Тебя не проведёшь, — хмыкнул он и положил трубку.
Лиза, внимательно слушавшая весь разговор, только вздохнула.
— Мне тоже ехать с вами?
— Не стоит. Эдак весь ресторан забьют мои сопровождающие, — попыталась пошутить я, но вышло уныло. — Ты мне и так помогла, Лиз. Спасибо, что ты со мной.
Она хитро сощурилась.
— Подожди благодарить, пока ты не увидела, что я тебе привезла. Как знала, что тебе потребуется сегодня быть сногсшибательной.
Когда она вынула из дорожной сумки свёрток, я не поняла, что там, с любопытством наблюдая, как тонкие пальцы разворачивают шуршащую бумагу. Лиза жестом фокусницы встряхнула подарок, разворачивая длинное, в пол, невесомое платье из чёрного шифона. Я ахнула, не сдержавшись. Платье струилось, подол волновался, как живой, тончайшие слои ткани ниспадали мягкими складками. Приталенный силуэт, изящные бретели — совершенная форма, призванная подчёркивать достоинства фигуры. И декольте — заметное, но не вызывающее, скорее намёк, чем вызов.
Лизаветта наслаждалась произведённым эффектом.
— Нравится? Или себе оставить? — провокационно спросила она. И захохотала, когда я подскочила на месте.
— Конечно нравится! — возмутилась я, поглаживая шелковистую ткань. Она удивительно льнула к коже, словно обволакивала.
— Тогда меряй.
Платье село, как влитое. Я покрутилась перед зеркалом, с удовольствием поглаживая бёдра. Не знаю, кто был этот модельер, но каким-то чудом он влез в мою голову и достал оттуда представления об идеальном платье, а потом сшил его, неукоснительно следуя списку даже в мельчайших деталях. Длина подчёркивала ноги, талия казалась ещё тоньше, чем обычно. В таком платье нельзя чувствовать себя простой или грубой. Или несчастной. Спина распрямляется сама собой, появляется горделивая осанка и чувство, что весь мир готов упасть перед тобой на колени.
Когда я выплыла из гардеробной, Лизка тихонечко взвизгнула от восторга.