Вера в то, что у нас учатся одни красавицы, пошатнулась этой ночью, когда мы жадно листали альманах Армель. И мы никоим образом не походили на мадемуазелей, нарисованных на обложке. Те высокие, почти вровень с месье, ведущими их под ручку. А мы? Самая высокая Атенаис, но даже она тому же вчерашнему менталисту едва достала бы до подбородка. А я? Я, если встану на цыпочки, дотянусь до плеча. У Жаннет, конечно, было предположение, что на картинках просто мужчины низенькие или девушки в туфлях на высокой платформе, как раз на таких, какие описывала Амели. Но кто поручится?
И вырезы на платьях, что грудь чуть не выпрыгивала. И рюши, и веера! А корсеты? У мадемуазелей на картинках были такие тонкие талии, что, казалось, обхвати руками – переломятся. Мы с девочками осмотрели себя со всех сторон и вынуждены были признать: наши фигуры безбожно толсты, и уж точно в глазах дофина будем выглядеть деревенскими дурочками.
А прически! Мы с Армель час таращились на изображения дам и недоумевали.
Мне в голову даже пришло, что повторить прически просто невозможно. Ну, посудите сами: на голове у дам были кораблики, странные арки, даже солнышки с лучиками-косичками. Разве подобное можно воссоздать? Мы с девочками нашли те, которые, как казалось вначале, будет легко сделать. Прицепили журнал к шкафу с помощью магической булавки и столпились вокруг сидящей на стуле Авроры. Подруга была ни жива ни мертва, пока мы втроем – я, Армель и Жаннет – обсуждали, как должны идти косы. Фигурки кораблика у нас не было, и мы решили использовать яблоко. Переплетем множество косичек поверх. Аврора даже станет чуточку выше.
Хорошо все-таки, что мы решили попробовать сделать прически заранее: за какую бы мы ни брались – ни одна не получалась. Авроре даже чуть прядку волос не выдрали в попытке повторить увиденное. Она тут же предложила поменяться местами, и мы все по очереди посидели на стульчике, с тревогой вглядываясь в пришпиленный к шкафу альманах.
Нет, в конечном итоге что-то отдаленно похожее у Жаннет и Авроры получилось. Им даже шло – этакие взбитые, словно воздушное мороженое, локоны с основной копной волос, заколотой шпильками. Но мои кудри не держала ни одна шпилька, даже магически усиленная. Да и нельзя носить артефакты. Что тогда?
Армель из солидарности со мной сказала, что прическу делать не будет. Глупая, глупая девчонка! Ей же надо привлечь внимание дофина. И какие у нее волосы – мягкие, будто лебяжий пух, светлые, точно луговой мед.
Почему именно мне не повезло? Почему именно мне не пошел ни один тип макияжа, который знала Жаннет? Ну ладно, предположим, она могла накрасить только двумя способами. Но оба шли только ей и Армель с Авророй. А я? Неужели моя судьба – предстать в невзрачном виде перед дофином? Мне подошел только блеск для губ из пчелиного воска, и я страдала весь завтрак. Девочки никак не могли расшевелить меня.
Да и вид от недосыпа у меня наверняка тот еще. Хотя, возможно, нахлынула аристократическая бледность? Или легкая синева под глазами? Если так, вполне можно не поспать и перед приездом дофина, а то плохие белила у Авроры не замазывают моей смуглой кожи.
В обеденном зале кусок в горло тоже не лез. Во-первых, Атенаис как-то неуловимо накрасила свою подругу Луизу, отчего та выглядела потрясающей красавицей. И глаза лучистые, и губы, очерченные элегантным бантиком, словно стали больше. И даже осанка как будто изменилась. Во-вторых… менталисты. Нет, не три стола с гогочущими парнями, а сидящие рядом с преподавателями четверо мужчин. Мне казалось, «вороны» сверлят взглядами исключительно наш стол. Чем мы их так заинтересовали? Или не мы? А кто? Атенаис с Луизой? Или Изабелла? Все знали, что Белла искусна в зельях, может, она планирует подлить дофину приворотное? А что? Говорят, при дворе такое сплошь и рядом. Почему не у нас в академии?
Менталисты явно развлекались за наш счет. За счет провинциальных дурочек, в жизни не видевших высший свет. Мы же не столичные девушки, которые легко могли прийти на ежесезонные балы ее величества. Ко двору, конечно, полагалось выезжать всем в восемнадцать, даже провинциалкам, но по большей части девицы в этом возрасте были уже замужем или на сносях. Помолвки разрешалось заключать с шестнадцати, а жениться уже на последнем курсе. Говорят, раньше сочетались браком в тринадцать, только в таких семьях частенько вырождалась магия, и королевским приказом запретили так рано создавать союзы.
На королевских раутах умудрялись бывать только учащиеся столичного университета. Остальных растили без призрачной иллюзии о привилегированном обществе. А там уже, если повезет, муж представит тебя ко двору. Но, говорят, не возят, ибо развратное это место – дворец. Тот же кардинал, представитель духовной власти, тонкий ценитель девичей красоты. И как такому лицу отказать? А ни одному мужику рогов не хочется. Хотя, думается мне, все зависит от девицы: коли кровь гнилая, так рога и дома вырасти могут, ведь так?