Внезапно все эти кусочки сложились в картинку, и родился вопрос. Неужели мама все эти годы ограждала меня от всего, что связано с Ирландией? Феи и сказки о них, зеленый цвет, духи природы… даже в этническом стиле она нашла что-то неподходящее. Бред. Это просто случайность.
Я села в такси и замерла. Показалось, одновременно с хлопком двери произошло что-то важное. Возникло ощущение, что я оставила за спиной старую жизнь и назад пути уже нет…
Повернулась к окну, окидывая взглядом родовое гнездо Лоренов. Мама стояла у окна гостиной и кому-то звонила. На ее лице было написано отчаяние.
Ничего. Она просто приобрела болезненную привычку контролировать меня и мою жизнь. Однажды мне все равно пришлось бы пойти против ее воли, сделать по-своему, показать ей, что я уже взрослая. Я сама в состоянии решить, где мне проводить отпуск, куда устроиться работать, с кем общаться и, черт возьми, какие костюмы носить! Довольно жить по указке. Это моя жизнь, не ее!
Но отчего же так сосет под ложечкой? Неужели дурные предчувствия заразны? Все, хватит раздумий! Прочь от этой удручающей атмосферы и неуместного чувства вины!
— Куда вас доставить мадмуазель? — спросил водитель, уставший ждать, когда назову адрес.
— В аэропорт, пожалуйста.
ГЛАВА 3
ГЛАВА 3
Франция, аэропорт Сент-Экзюпери
Стоило войти в здание аэропорта, как ураган Флави, с маленькими подпрыгивающими торнадо светлых кудряшек на голове, повис на моей шее. Подруга всегда любила обниматься, я же точно не была кинестетиком.
Вот и сейчас я сдержанно улыбнулась, чуть сжала в ответ плечи девушки, обозначив, что тоже рада ее видеть и отстранилась. Поначалу я дико стеснялась ее напора, но птом мне удалось снизить процент обнимашек.
Я научилась ловко выставлять перед собой препятствия в виде сумки, стаканчика кофе, зонта или книги в руках. Для нас двоих это была негласная игра. Сегодня я задумалась и прозевала момент приближения мадмуазель Броссар, обожающей тискать все, что движется. Она опередила меня, несмотря на то, что тащила за собой здоровенный чемодан цвета фуксии.
— Привееет! Ну что, отпустили тебя?
— Эм… нет.
— То есть мы никуда не едем? — светлые бровки моментально сложились домиком, а взгляд голубых глаз собеседницы стал просяще — щенячьим. Насладившись паузой, я продолжила:
— Меня не отпустили, но я впервые не послушалась!
— О-ля-ля! Ну, наконец-то! Я до последнего боялась, что ты, как послушная девочка снова сделаешь, как сказала мама и опять пропустишь все самое интересное. Она же тебя даже на пикники никогда не отпускала и в горы с Джолином и его компанией ты не попала тоже из-за нее. Она настолько за тебя боится, что готова лишить вообще всех развлечений. По-моему, это несправедливо.
— Думаю, она просто слишком любит меня.
— Как по мне, такая любовь способна задушить. Это эгоистично с ее стороны. Она думает лишь о том, как будет за тебя переживать. Но ее совсем не волнует, как себя почувствуешь ты. Ей все равно, что ты снова будешь смотреть в окно на то, как уезжают твои друзья, как жизнь проходит мимо.
— Она просто другая. По ее мнению, развлечения, это шопинг и поход по салонам красоты. Знаешь, с появлением работы мне стало гораздо легче. Она уже не может контролировать меня так, как раньше. Порой я еду в какой-нибудь дом в пригороде, обсуждаю с хозяевами проект, а на обратной дороге сворачиваю в какое-нибудь дикое место, где можно искупаться, поваляться на траве и послушать птиц…
— Уже придумала, что будешь делать с наследством? Продашь этот дом или сдашь в аренду?
— Пока не знаю Флави. Я должна на него посмотреть. Думаю, он будет чудесен и я останусь в нем на какое-то время. А маме будет полезно пожить без меня: остыть, подумать. Нам обеим нужна пауза. Надеюсь, она все же поймет, что я выросла и сменит гнев на милость.
ГЛАВА 4
ГЛАВА 4
Ирландия. Провинция Ленстер. г. Лонгфорд.
Я с удовольствием смотрела на город, где предположительно родилась. Архитектура Ирландии мало менялась с течением времени. Оставаясь незатейливой, она не поддавалась новомодным веяньям.
Дом доставшийся мне подтверждал это, всем своим видом. Небольшой, прямоугольной формы, с высокой покатой крышей и слуховыми окнами. Ни одной изогнутой линии, никаких балконов и колонн. Серая черепица, большие пластиковые окна, стены выкрашены в белый.
Лишь красная дверь, словно яркий аксессуар на белой рубашке, немного разбавляла эту сдержанность. А еще фонарь, висящий над дверью под двускатной крышей крыльца и длинные ящики с цветами под окнами обоих этажей.