Вдруг одна из вещей падает на пол, но женщина продолжает двигаться вперед маленькими, но весьма быстрыми шажками. Я мигом подлетаю, поднимаю вещь — лавандовое платье без рукавов и звонко зову:
— Стойте!
Она послушно останавливается, изучает меня недовольным взглядом и хмыкает:
— Что такое? Все потом, потом. Я очень тороплюсь!
— Вы платье уронили, — мягко улыбаюсь. — Может, вам помочь донести это все?
— Ну помоги, коль не шутишь. — Ее тон становится добрее.
Потом она сгружает на меня половину вещей, и я шагаю за ней.
Вскоре женщина хлопает себя рукой по карману, достает ключ и открывает дверь.
И я оказываюсь в царстве одежды. Современной, под старину, состаренной специально, со стразами и без, из воздушных и тяжелых тканей и так далее. Изумленно охаю, обводя все это роскошество взглядом. Офигеть, сколько тут всего!
— Я Мария Ивановна, — представляется новая знакомая. — Костюмер. Можно просто: тетя Маша. Что, нравится?
— Очень! — восхищенно округляю глаза я. — Я Кира.
Вот бы примерить хоть парочку нарядов…
— Можно я к вам как-нибудь потом приду? Такая красотища! Хочется поближе рассмотреть.
— Можно, — улыбается собеседница.
В это время звонит мой телефон, и я отвечаю.
— Где тебя черти носят? — раздается из трубки ор. — Вся команда ждет только тебя!
Режиссер.
— Простите, я заблудилась.
Краснею, потому что тетя Маша становится невольным свидетелем моего разговора, а Радковский орет так, что я вынужденно отслоняю мобильный от уха.
— Передай ему, что я провожу тебя, — шепчет костюмер.
— Владимир Игнатович, я скоро буду.
Кладу трубку.
— Ты с Радковским работаешь? — вопрошает Мария Ивановна.
— Ага. Новенькая. Только сегодня приступаем к съемкам.
Вижу в ее взгляде сочувствие.
— Суровый мужик. Но работу свою знает. Ты не обращай внимания на его эмоциональные всплески, он сейчас разводится с женой. Она от него ушла к молодому парню, вот он и бесится. Оно и понятно, двадцать лет жили душа в душу.
Ого. Обычно седина в бороду, бес в ребро — это о мужчинах. А тут наоборот.
Проникаюсь невольным сочувствием к Радковскому. Хотя, вообще-то, мог бы и не выливать свою злость на сотрудников.
— Ну, пойдем, что ли?
Мы выходим из царства костюмов, и Мария Ивановна провожает меня к команде.
Мы сворачиваем несколько раз, и каждый коридор мало отличается от предыдущего. Немудрено, что я заблудилась.
Первое, что я вижу, когда оказываюсь в нужной интерьерной студии, — несколько пар глаз, устремленных на меня. И поджатые губы режиссера.
Мария Петровна подталкивает меня вперед.
Я спотыкаюсь и неуклюже выпрямляюсь.
— Привет, я Кира.
Глава 10. Босс должен упасть в обморок от восторга
Кира
И начинается… Мне по очереди представляют команду, с которой мне предстоит работать следующие несколько недель.
Второй режиссер, продюсер, оператор, второй оператор, редактор, гример, декоратор, фотограф…
Я даже не стараюсь запомнить их всех по именам, все равно не получится.
Постепенно разберусь.
Команда вразнобой здоровается, показывают камеры, свет, делятся, как все устроено.
Ведут себя в основном сдержанно, но один молодой парень фриковатого вида надувает губы уточкой и закатывает глаза, проводя по мне взглядом сверху вниз.
Вот гад пупырчатый!
А потом мне показывают «комнаты». Ну, то есть увидела я это все сразу, как только вошла, но теперь показывают поближе. Тут есть и кухня, и зал, и спальня, и даже ванная комната. Как будто настоящая квартира, только расположение комнат не как мы привыкли, а отдельными блоками.
В общем, интерьер на все случаи жизни. Чуть дальше, в углу, все необходимое для фотосъемки. Разные приборы, лампы, огромное натянутое белое полотно. И зеленый экран еще левее. Это хромакей, с его помощью можно наложить любой нужный фон в фоторедакторе: хоть Мальдивы, хоть бабушкин сарай.
Я видела такие и у нас в агентстве. Ну, хоть что-то знакомое.
— Тебя будут снимать в зале и на кухне, — сразу поясняет Радковский. — Сегодня будем фотографировать.
Сегодня?
— Валерий! — зычно зовет Владимир Игнатович, и к нам подходит… тот самый пупырчатый гад. — Забирай нашу красавицу, сделайте пробный фотосет.
— А переодеваться не надо? — поднимаю бровь я.
— Не надо, пока просто выставим свет и найдем твой рабочий ракурс.
— Хорошо.
Я вздыхаю и иду за Валерием. Дал же бог имечко… Мой бывший, Валера, оказался тем еще гадом.
Чую, и этот не лучше. Я ему еще ничего не сделала, а он уже смотрит свысока.
На нем серые потертые джинсы и белая футболка с дырками. Русые волосы убраны вверх на манер ирокеза. И подведенные карандашом глаза.
А еще от него тошнотворно пахнет. Уж не знаю, что это за духи, но ему самому, похоже, нравится. Вон какой самодовольный.
— Давай, красотка, — его тонкий высокий голос сочится ядом, — поехали.
Он приказывает мне встать в середину.
— Что мне делать?
— Покажи себя, — гаденько улыбается Валерий.
Я лихорадочно перебираю в голове позы, которые обычно видела в журналах или на съемках у нас в агентстве. И старательно принимаю каждую из них.
Щелк, щелк, щелк.
Минут через пять, когда у меня начинают ныть мышцы, в том числе мышцы лица — от намертво приклеенной улыбки, Валерий наконец-то останавливается.
— Хватит, достаточно для первого раза. Отдохни.
Он разворачивается и уходит.
И все? Я думала, он мне покажет результат на экране фотоаппарата. Или по крайней мере скажет хоть что-то. Получилось? Не получилось? На сколько баллов по десятибалльной шкале?
Ну ведь гад и есть!
Ладно, пока есть время, схожу в туалет.
Узнаю маршрут у того самого рыжеволосого Игоря, который встретил меня утром у входа, и топаю в нужном направлении.
Когда возвращаюсь, за секунду до того, как повернуть за угол, слышу два голоса. Один из них точно принадлежит Валерию.
Во втором узнаю Владимира Игнатовича. Подслушивать, конечно, нехорошо, но я же не специально. Замираю на месте.
— И что мне с ней делать? — чуть ли не хнычет Валерий.
С ней? С кем с ней? Интересно, о ком речь?
— Валера, — грозно рявкает режиссер, — делай что хочешь, но мне нужна самая лучшая картинка! Чтобы Рокотов упал в обморок от восторга!
— О, он упадет в обморок, — шипит Валерий, — когда увидит это бревно на фото!
— Работай с тем что есть. Или ты зря считаешься одним из лучших? Ты фотограф, вот и действуй. Давай там, подключай свои штучки-дрючки, раскрепощай, мотивируй, вдохновляй, подбадривай Киру. Не мне тебя учить. Мне нужен результат!
Их голоса затихают, а я стою на месте. Ощущение, будто меня окатили холодной водой из шланга.
Я-то старалась, думала, вышло нормально. Тем более для первого раза. Но бревно?
На глазах сами собой появляются злые слезы.
Я тебе, Валерий Гадович, еще покажу бревно! Ты у меня еще в комплиментах рассыпаться будешь и извиняться за то, что не оценил.
Однако настроение летит в трубу со скоростью света.
Я возвращаюсь в студию, но Валерия не вижу. Ну и слава богу, я бы, наверное, не смогла сдержаться и высказала этому напыщенному индюку все, что о нем думаю.
Владимир Игнатович просит меня ознакомиться с комнатами, в которых меня будут снимать. Постоять тут, посидеть там. Попробовать пооткрывать ящики, походить по комнатам, пообвыкнуться.
Делаю, что приказано.
Потом мне показывают часть техники — ту, что уже успели привезти. Тут и робот-пылесос, и кофемашина, и чайник, и тостер.
Все такое чистенькое, блестящее. И пользоваться из всего этого я умею разве что чайником. Ну, тостер вроде тоже не сильно сложный агрегат. Кофемашина есть в агентстве, разберусь.