— Ну… да, — признаю я.
Вспоминаю наставления бабушки: или делай отлично, или не берись совсем.
— Из-за этого твои ожидания взлетают до неба. Как и твоя тревога. Ты боишься.
— Боюсь, конечно! Это ведь не ролики для семейного просмотра! — поясняю очевидный факт.
— Выходит, делаешь всё из страха. При этом почему-то уверена, что успех — он общий, ты как бы не при делах, это всё команда постаралась. А вот неудачи — твои, личные. Именно тебя, а не команду, осудят, будут тыкать пальцами: ага, не справилась, вот лохушка! Короче, только ты накосячила, а остальные — молодцы, четко отработали. Так?
Я крепко задумываюсь. Так и есть. Разделить успех с другими — да легко. Вон ведь как команда старается! А неудачи я приписывала себе.
— Так, киваю. — Игорь, ну это же не дело — винить во всем других.
— Про всё и всех я и не говорю. Это уже другая крайность, когда во всех бедах виноват кто угодно, а сам человек белый и пушистый. Я не об этом.
— А о чем?
— О том, что неудачи надо разделять, как и успех. Ты ведь тут не одна. Скажем, редактор так написал текст, что ты спотыкаешься, когда говоришь. Но это ведь не твоя ошибка — его. Перепишет, и ты произнесешь как надо. Понимаешь, о чем я?
— М-м-м… Кажется, да.
Я и правда не смотрела на это с такой стороны. Считала, будто все уже отработали на сто процентов, вообще не ошибаются и дело только за мной.
— Слушай, тебе бы в психологи! — заявляю другу.
— Я и отучился три курса, — улыбается он. — Потом понял, что кино и режиссура мне все-таки ближе, и вот я здесь. Ладно, давай дальше?
— Давай.
— Я ведь вижу, что ты очень жизнерадостный человек. Но сейчас так сильно боишься негатива в свой адрес, что именно его видишь во всем вокруг. Ну там, мешает яркий свет, ожидания режиссера. И твои, кстати, тоже. Начальник твой маячит, наседает. Да куча всего. Например, что эта реклама людям не нужна, что это такое себе впаривание.
— Да, были такие мысли, — признаю я.
— И розы эти, в конце концов. Расстраивают, отвлекают. Так?
— Так.
— Всё ровно наоборот. Тебе всё и все помогают, Кира.
— В смысле? — недоумеваю я.
— В прямом. Именно для тебя включены камеры. Тебя сюда привозит водитель, ты не шлепаешь пешком по мерзослякоти. Для тебя написали сценарий. Красивая одежда и макияж, прическа — тоже помогают.
— А розы?
— И даже розы. Твой поклонник наверняка хочет тебя порадовать, а не напугать. Знай он, как ты реагируешь на эти букеты, вышел бы из тени и извинился.
— Думаешь?
— Уверен!
— Ну, может быть, — хмыкаю я. В это мне почему-то не очень верится.
— И последний важный момент. Пойми, ты не втюхиваешь людям технику, которая им даром не сдалась. Они будут ей пользоваться и сэкономят время, которое смогут потратить как хотят.
Ох, слышала я уже про то, что время — самый ценный ресурс…
— Но… ролик ведь всё равно кому-то да не понравится. И техника не всем нужна.
— Конечно, — сразу соглашается Игорь. — Даже фисташки не всем нравятся, а ты тем более. И реклама рассчитана на отдельную категорию людей, а не на все восемь миллиардов. Главное, ты сделала все, что могла. Сделала — и отпусти! Оценивать не тебе. Кому надо, примут с радостью. Нет — пройдут мимо. Взять вот хотя бы наш разговор.
— А что с ним?
— Ну, вот у тебя, — смеется Игорь, — сразу мысли заработали в нужную сторону, потому что ситуация твоя, страхи твои, и слова те, что нужны именно тебе. А пройди мимо кто-то, у кого таких проблем нет, покрутит пальцем у виска: что за заумная хренотень. Это нормально. Всему свое время и место.
М-да, вот уж точно. Лично для меня очень даже время и место.
Я замолкаю и будто наяву чувствую, как в моей голове скрипят шестеренки. Издают противный скрежет, а потом начинают крутиться.
Игорь во всем прав.
Я четко осознаю: большие деньги за работу вместе с радостью приносили тревогу — их ведь надо отработать на «отлично», чтобы никто не придрался. Теперь меня устроит и «хорошо».
И всё мне помогает.
Так и записала на подкорку.
Я снова возвращаюсь в настоящее и замечаю, как меня приглашающим жестом подзывает тетя Маша.
— Кирочка, — шепчет она заговорщическим тоном, когда я подхожу ближе, — ты хотела устроить фотосессию в платьях? Если ты свободна, можем устроить ее прямо сейчас. У меня для тебя есть такое платье — м-м-м!.. Как раз сегодня вернули со съемок.
Мои глаза загораются, и мы с Марией Ивановной спешим в костюмерную.
Когда она показывает то самое платье, я восхищенно охаю.
— О боже! Какая красотища!
Трогаю почти невесомую ткань и млею от восторга. Это платье очень похоже на наряд Золушки из фильма, что вышел в прокат несколько лет назад. Кажется, Золушку в нем играла Лили Джеймс.
Нежно-голубой цвет, шелк и органза, открытые плечи — чистый восторг!
— Мне правда можно его примерить?
— Правда. Давай помогу, а то ты сама не затянешь корсет. Да и с кринолином придется помучиться.
Спустя пятнадцать минут все готово. Я смотрю на себя в зеркало и не узнаю.
Ну принцесса, и только! Волосы лежат мягкими локонами, красивый макияж, который остался после съемок. Грудь приподнята корсетом, даже талия узкая-узкая, хотя тетя Маша не затягивала меня сильно, чтобы я могла дышать.
— Доставай свой телефон, — довольно потирает руки она.
Я тянусь рукой к сумке и понимаю, что забыла ее в подсобке вместе с мобильным.
— Теть Маш, он в сумке, я ее забыла. Сейчас сбегаю.
Мария Ивановна смотрит на меня с явным сомнением во взгляде.
— Ты уверена, что дойдешь туда в таком наряде? Может, мне сходить?
— Не-не, я сама. Всегда хотела на себе прочувствовать, как дамы умудрялись ходить и танцевать в таких нарядах. К тому же уже все разошлись.
— Ла-а-адно. Только осторожно, не торопись и юбку приподнимай при ходьбе.
— Конечно.
Я выхожу из костюмерной и осторожно двигаюсь в нужную сторону. Представляю себя настоящей принцессой, которая вышла на прогулку.
Даже плечи расправлены больше, чем обычно. Не хватает только принца, коня и кареты.
Незаметно для себя начинаю петь себе под нос и пританцовывать, поддерживая юбку, выруливаю за угол и впечатываюсь в чью-то мощную грудь.
Поднимаю глаза и вижу… Рокотова. Он удерживает меня за плечи, чтобы я не упала.
Максим Романович приподнимает бровь, опуская взгляд в мое декольте, а затем его губы трогает усмешка.
— Привет, принцесса. Я смотрю, ты готова к балу?
Глава 15. Принц для Золушки
Кира
Я молча хлопаю ресницами, а потом делаю шаг назад так, что Рокотов вынужденно отпускает мои плечи.
— Здравствуйте, Максим Романович, — тушуюсь под его пронзительным взглядом. — Я просто хотела пофотка… пофотографироваться.
— Понятно. Как съемки?
— Все хорошо, заканчиваем.
Как приятно, оказывается, сообщить эту новость. Хотя он, скорее всего, и без меня в курсе, наверняка держит руку на пульсе. Или на шее у режиссера.
— Отлично. — Рокотов явно доволен моим ответом. — Значит, теперь ничего не мешает нам поужинать. Как насчет сегодняшнего вечера?
«Поужинать?» — офигеваю я про себя.
Он что, пропустил мимо ушей все то, что я говорила в прошлый раз? Я же четко попросила оставить наши отношения в рамках деловых. Никаких ужинов.
Ладно, я не гордая, повторю.
— Максим Романович, давайте честно.
— Давай, — усмехается он.
— Чего вы от меня хотите?
Чувствую, как щеки заливает румянец, пока этот хам красноречиво проходится взглядом по моим губам, потом опускается к груди, а затем еще ниже.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чего он хочет, но я все же уточняю, еще больше краснея:
— Секса, да?
— Умная девочка. Люблю таких. Ужин в силе. Или, если хочешь, можем пропустить эту стадию. Поедем к тебе. Или ко мне. Хотя лучше ко мне, у меня в номере кровать больше.