— Если откажешься, можешь писать заявление по собственному желанию, — сухо припечатывает Максим Романович. — Мне не нужны сотрудники, которые отказываются работать.
— Я не отказываюсь!
Впервые на его лице хоть какие-то эмоции: генеральный приподнимает бровь.
Его губы трогает легкая усмешка.
— Значит, ты согласна?
Вот скотина! Зажал в угол и доволен. Как я буду возвращать кредит, если лишусь работы? Нормальное место так сразу не найти, а вот проценты на долг капают сразу.
Я прикусываю губу и на секунду закрываю глаза. Кто сказал, что деньги достаются легко? Лично мне в данный момент эта фраза кажется издевкой.
Но если выбирать между решением проблемы мамы, ее спокойствием и моей каторгой на несколько недель… Что ж, выбор очевиден. Я должна хотя бы попробовать.
— Я согласна.
Рокотов удовлетворенно кивает, как будто и не ожидал другого ответа.
— Учти, что за те деньги, что я плачу, я жду полной самоотдачи и очень хорошую работу.
Господи, вот как он умудряется сделать так, чтобы я с каждой минутой чувствовала себя все гаже и нервничала все больше? Талант.
— Я п-поняла. Максим Романович, — все же решаюсь задать тревожащий меня вопрос, — а если у меня не получится?
— Я уверен, ты сделаешь так, чтобы получилось.
Он больше ничего не произносит, но его слова звучат зловеще. Чую в них подтекст: если не получится, то… Нет, лучше даже не думать, что произойдет в этом случае.
— Свободна.
Максим Романович кивает на выход и погружается в бумаги, словно меня тут больше нет.
Я чувствую себя маленькой букашкой, тихонько поднимаюсь и иду к выходу, как вдруг он меня останавливает:
— Кира?
— Да? — оборачиваюсь к генеральному.
— Я понимаю, что ты нервничаешь. Не волнуйся, я тоже еду в Питер и присмотрю там за тобой.
Вот только его мне на съемочной площадке и не хватало!
Бинго. Максим Романович только что превратил мою командировку из ужасной в кошмарную.
Кира, ты попала…
Глава 5. Уволил? Хуже!
Кира
Я выхожу из кабинета Рокотова, тихонько прикрываю за собой дверь и сразу натыкаюсь на спину его секретаря.
Она опрыскивает водой большой фикус Бенджамина, что стоит в углу.
Несколько секунд я наблюдаю, как сочные зеленые листья покрываются капельками воды, а потом кашляю, привлекая к себе внимание.
Секретарь оборачивается, вежливо улыбается и произносит:
— Прошу прощения, не услышала, как вы вышли. Кира, спуститесь, пожалуйста, к бухгалтеру за командировочными. Она ждет. Ваш рейс завтра рано утром. Жить вы будете в съемной однокомнатной квартире рядом со студией. Первая встреча с режиссером тоже завтра, в три часа.
Вот как? Ничего себе скорость. И билеты куплены, и жилье меня ждет, и командировочные. И режиссер…
Однако после разговора с Максимом Романовичем я настолько эмоционально опустошена, что удивиться в очередной раз попросту нет сил.
Понятно одно: все приготовления произошли еще до нашего разговора. А если бы я отказалась? Если бы плюнула на все и предпочла уволиться?
Тут же усмехаюсь. Сдается мне, Рокотов смел бы и эту преграду, надавил как-то по-другому и в любом случае получил бы свое. М-да. Угораздило же меня попасться ему на глаза…
Я благодарю секретаря и спускаюсь к бухгалтеру.
Пока подписываю нужные бумаги и получаю на руки деньги, из головы никак не идет мама.
Что я ей скажу? Как она тут будет без меня? Так, надо попросить соседку заходить к ней почаще. И тетю Валю тоже. И таблетки разложить по дням, чтоб не забывала пить. А то она забудет, и потом делает невинные-невинные глаза: «Доча, я была уверена, что выпила!»
Голова начинает кипеть от того, сколько всего нужно успеть за сегодняшний день.
По пути к себе от бухгалтера встречаю несколько девочек-моделей.
— Привет! — здороваюсь со всеми.
Правда, вместо обычного ответного приветствия на меня устремляются неприязненные взгляды. Одна из моделей цокает, вторая демонстративно закатывает глаза.
— Фу, что-то тут завоняло. Пойду проветрюсь, — высокомерно задирает подбородок третья.
И проходит мимо, намеренно с силой толкая меня плечом. В нос бьет исходящий от нее запах сигарет.
Меня бросает в жар.
«Если от кого и завоняло, так это от тебя!» — взрываюсь про себя.
Становится обидно до слез. Что я им сделала? Разве виновата в том, что Рокотов выбрал меня? Да я бы с радостью уступила свое место любой из них.
Кира, соберись! Не нужно показывать им, как на меня действует их поведение. Делаю каменное лицо и иду вперед как ни в чем не бывало.
Стараюсь не обращать внимания на ехидный шепот за спиной, а затем они говорят так громко, чтобы я точно услышала:
— Ни кожи ни рожи, а туда же, — хмыкает одна.
— Ага. По ходу раздвинула перед Рокотовым ноги, вот он ее и выбрал, — поддакивает другая.
Вот змеюки! Выпустили яд, стоило только перейти им дорогу. А раньше вели себя так мило.
Я ускоряюсь и сворачиваю на лестницу. Чуть ли не бегу вниз, на свой этаж.
Мои шаги отдаются гулким эхом, в такт биению сердца. Тук-тук. Тук-тук.
Так вот что обо мне говорят? Вот что думают? Что я того… это самое с Рокотовым?
— О-о-о, — стону в голос.
Чую, это только цветочки, ягодки еще впереди. Как мне потом, после съемок, тут работать? Никогда не думала, что отношение ко мне может поменяться с такой скоростью, словно по щелчку пальцев.
Перевожу дыхание, прежде чем выйти с лестничного пролета в рабочую зону.
Надо поговорить с Таней. Кстати, это именно она помогла мне сюда устроиться и в курсе происходящего.
— Ты тут? — засовываю голову в ее кабинет.
Она перестает помешивать ложкой чай в кружке и округляет глаза.
Машет рукой, приглашая внутрь. Громко шепчет:
— О боже, да на тебе нет лица! Уволил?
— Хуже. Еду на съемки в Питер, — бухаюсь на стул рядом я.
Лицо Тани вытягивается.
— Ты ведь ни черта в этом не смыслишь.
— А я о чем! — всплескиваю руками. — Поди объясни это Рокотову. Уперся как баран, ничего не хочет слышать.
Мигом оборачиваюсь на дверь: плотно ли закрыла? Вдруг какая из моделей подслушает, как я тут на генерального бочку качу. Настучат, не погнушаются.
— Во дела-а-а… — тянет подруга и качает головой. Потом начинает мешать ложкой чай с такой силой, что у меня в ушах отдается звон металла о стенки кружки.
Я морщусь, тянусь вперед и забираю у нее несчастную посудину.
— Что мне делать?
— Как что, — хмыкает Таня, — ехать. Можно подумать, у тебя есть выбор. Вдруг все-таки выгорит. Если что, я всегда на связи. Чем смогу — помогу.
— Спасибо.
— Хочешь чаю? Ромашка с мятой. Успокаивает.
Нервно хихикаю. Мне сейчас поможет разве что целая мятно-ромашковая ванна. И то вряд ли. Лучше сразу галлон валерьянки.
— Ты это, возьми с собой побольше теплых вещей. Там вам не здесь, — дает наставления Таня. — Такие ветра дуют, ужас просто. Сыро, промозгло. Я как-то ездила на неделю, так пришлось докупать одежду. И обувь бери такую, чтоб не промокала, а то будешь ходить с вечно мокрыми ногами.
Я вздыхаю. Боюсь, у меня такой нет. Ботинки пора менять, как раз начали промокать. Только вот денег на новые нет. Хотя секретарь вроде сказала, что студия рядом с квартирой. Значит, и так сойдет.
— Тань, я могу сегодня не успеть отправить документы, мне еще к маме заехать надо. А это очень важно. Сможешь в ближайшие день-два сгонять на почту?
— Конечно, приноси.
Подруга вдруг прищуривается и окидывает меня странным взглядом.
— У тебя точно ничего нет с генеральным? Он же такой… М-м-м… Я б с ним замутила.
— И ты туда же? — возмущаюсь я. — Ладно модели ядом изошлись, но от тебя я такого не ожидала. Нет у нас ничего и быть не может!
Если честно, я вообще не понимаю, отчего все так ведутся на Рокотова. Да, внешность у него ого-го, тут его природа не обидела, но на этом плюсы заканчиваются. Дальше только минусы. Он жуткий тип, циничный и беспринципный. Только и умеет, что давить катком да приказывать. Плевать ему на чужое мнение. Есть только его, и точка. Не-е, как можно в здравом уме хотеть строить отношения с таким мужчиной? Брр…