— Ты уверена, что он не подбивает к тебе клинья?
— Да ну тебя, — машу рукой. — Зачем генеральному такая, как я? Ему и так есть из кого выбрать. Ты ведь видела, какие девушки обычно мелькают рядом с ним.
— Ну да, наверное, ты права.
— Не наверное, а права. Ладно, я побежала работать, дел невпроворот.
— Ага… — задумчиво хмурит лоб подруга.
Я возвращаюсь на свое рабочее место, а из головы никак не идут вопросы Тани насчет возможного интереса Рокотова ко мне.
Да ну. У нас только рабочие, деловые отношения, не больше. Их и отношениями-то не назвать.
Память между тем услужливо подкидывает то, как он на меня смотрел во время нашего разговора. Горячо, откровенно. Раздевал взглядом. И грудь мою рассматривал, и губы. И ниже спускался…
И приглядывать обещал, а ведь ценит свое время.
Нет, я точно надумываю. Или нет?..
Глава 6. Чужая среди своих
Кира
Я выхожу из агентства на улицу и вдыхаю полной грудью. За день сильно похолодало, и изо рта при выдохе сразу вырывается теплый воздух, превращаясь в пар.
Вижу, как на освещаемую фонарями стоянку, к своей машине, спешит одна из наших самых востребованных моделей, Лиза. Стук ее каблуков отдается гулким эхом. А в агентстве я ее сегодня и не видела. Странно.
Я очень надеюсь, что она замолвит за меня словечко перед остальными девочками.
Лиза нередко подвозит меня до дома — ей все равно по пути. На этой почве мы и сдружились. Но сегодня на совместную поездку надеяться, похоже, не стоит, вон, как торопится. Почему? Мозг посещает неприятная догадка: неужели только ради того, чтобы не столкнуться со мной?
Решаю выяснить сразу.
— Лиза, стой!
Она поворачивается ко мне и цедит сквозь зубы:
— Чего тебе?
— Давай поговорим, — подхожу я ближе.
— Я не хочу. И подвозить тебя больше не буду.
И она туда же?!
— Чего вы на меня взъелись, а? Я сегодня о себе чего только не услышала!
Лиза изгибает красивую темную бровь:
— Ты правда не понимаешь или только прикидываешься дурочкой?
Считаю про себя до пяти, чтобы не наговорить колкостей в ответ.
— Не понимаю, — качаю головой. — Ну выбрали меня для съемок, разве это конец света? Может, объяснишь, что творится на самом деле? Вы как-то слишком бурно реагируете, не находишь?
— Вот скажи мне, — скрещивает руки на груди Лиза, — ты планируешь работать моделью?
— Я? — удивленно округляю глаза. — Нет, конечно.
— Вот именно, Кира! — мигом вспыхивает собеседница. — Пришла, открыла дверь с пинка и увела такой проект!
Как быстро по офису разносятся сплетни. Еще в пятницу никто понятия не имел, зачем Рокотову модели, а сегодня все в курсе. Во всех деталях. М-да.
—Ты вообще представляешь, — все больше злится Лиза, — какие двери перед любой из нас могло открыть участие в этих съемках, а? Это ведь реклама для центральных каналов.
— Вот как? Тогда почему вы не грызете глотки друг другу? Если бы Рокотов выбрал кого-то из вас, ее вы бы так не гнобили!
— Не путай, Васнецова, — снисходительно смотрит на меня Лиза, — это другое. Мы все тут — свои. А ты — чужая. Это первое.
— Есть еще и второе? — хмыкаю в ответ.
Лиза театрально всплескивает руками.
— Девочки, чего вы все помешались на этом Рокотове? Хватит уже о нем!
Ну понятно, кривляет меня. Я действительно так говорила, когда модели надоедали своими вздохами по генеральному. Ах, какой Рокотов красивый. Ах, какой он богатый! Ах, какой властный! Ах, какой мужественный! И так изо дня в день. Нависнут над моей стойкой и давать отвлекать от работы. Вот я и срывалась порой.
— А сама… — продолжает шипеть Лиза.
— Что сама? — начинаю звереть я.
— Что-что, закрутила с ним! Других мотивов выбрать тебя у него точно нет! Я все понимаю, тоже хорошей жизни захотела по ходу. Но хоть бы не врала тогда, что ли, что и сама на него претендуешь. Это было бы по крайней мере честно. Тихоня хренова!
Я чувствую, как дергается левое веко.
Это у меня-то хорошая жизнь? Открываю рот, чтобы возразить, но вижу полный презрения ледяной взгляд и поджатые губы Лизы и осознаю: расскажи я сейчас правду о том, что Рокотов попросту надавил и в итоге пригрозил увольнением, не поверит. И что видов на него у меня никаких нет — тем более. И что согласилась я не от хорошей жизни.
Ай, и перед кем я хочу оправдаться? Перед той, что даже не дала мне шанса поделиться тем, как все было на самом деле? Да пошло оно все…
— Я поняла. Пока, Лиза.
Разворачиваюсь и иду вперед, к автобусной остановке. После сегодняшнего дня и этого разговора чувствую себя опустошенной, энергию будто разом выкачали до самого донышка.
Мне вслед раздается едкий голос:
— Я с удовольствием дождусь, когда ты с треском провалишься и тебя выпрут из проекта. Мы все дождемся. И не приходи ныться, я не стану слушать.
И не собиралась.
Бреду на остановку и бессильно бешусь. Злюсь на ситуацию, на моделей, но больше всего — на генерального. Ну, Рокотов, ну гад! Он ведь и понятия не имеет, что творится в агентстве за его спиной. Как я себя чувствую. Хотя… ему однозначно наплевать.
Еду к маме и по дороге обдумываю то, что ей скажу. Всю правду ей знать совсем не обязательно, остановлюсь на коротком, более удобоваримом варианте.
Через час мы проходим с ней на кухню. Мне становится немного легче от присутствия родного человека.
Я веду носом, и мама смеется.
— Учуяла-таки?
Снимает полотенце с блюда. А там… м-м-м, мои любимые чебуреки. Такие только мама и готовит. И как пахнут!
Желудок отчаянно бурчит. Немудрено, я пропустила обед — слишком нервничала, чтобы есть. Но разве можно устоять против маминой стряпни?
На несколько драгоценных минут все мои горести уходят на второй план, и я уминаю чебурек. Только после этого вываливаю монологом отредактированную краткую версию: Рокотов предложил мне поработать моделью, пообещал хорошие деньги, уговорил, и я согласилась.
— Мам, только как я тебя оставлю, а? — вздыхаю.
Мама подпирает подбородок ладонью и крепко задумывается.
— Оставить меня не проблема, дочка. Ты ведь не на год уезжаешь, к тому же правильно говоришь: соседка будет захаживать. И Валя. Таблетки обещаюсь пить по часам. Ну хочешь, стану писать тебе сообщения с отчетами? Меня другое волнует.
Она с беспокойством вглядывается в мое лицо, кладет свою ладонь мне на руку и проникновенно интересуется:
— Я помню твои истории о том, как сложно работать моделью и что ты так никогда бы не смогла. Жалела девочек, какой у них режим, в каких условиях порой приходиться работать. А теперь взяла и так просто согласилась? Ты ведь не все мне рассказала, правда?
— Все! — вру на голубом глазу.
Блин, мама слишком хорошо меня знает, к тому же раньше я ничего от нее не скрывала.
— Ладно, — поджимает губы она, однако не спорит. — Но я вот что думаю…
— Что?
— Может, ну его, это все, а? Сердечко мое чует, что твой Рокотов — опасный человек. И очень влиятельный. Мало ли что? Может, лучше все-таки взять кредит? Я тоже найду работу. Зачем ради меня и моих долгов так рисковать? Ты ведь не обязана…
— Вот еще. Ты и от прошлой работы не отошла, вон, бледная какая, — возмущаюсь я. — Нет уж. И мы, вообще-то, семья, если ты забыла.
Про себя добавляю: если откажусь, Рокотов и меня уволит, и, чего доброго, за маму возьмется. С него станется. Ну нет. Я все решила, и будь что будет.
Следующие часы до самолета проходят, словно в тумане. Вот я раскладываю маме лекарства в таблетницу, беру с нее обещание писать каждый день, звонить вечерами.