Память услужливо воспроизводила множество эпизодов. Ночь приносила сны. Но даже в сновидениях она не могла освободиться от чувства стыда, такого глубокого, что он стал частью ее натуры. Стыда не только за то, что она сделала, но и за осознание того, что еще есть глубины порока, в которые она спустилась бы. Если бы Джеред улыбнулся ей. Если бы прошептал ее имя. Она бы улыбнулась и обняла его. «О, Джеред! Пожалуйста, люби меня!»
Ее мать ошибалась. Может быть, невольно. Но она вышла замуж за человека, который обожал ее с самого первого момента их встречи. Человека, который был благороден и добр. Он был благословением не только для своей семьи, но и для мира, в котором он жил. Легко принимать жизнь, когда она дарит тебе такого спутника.
Гораздо труднее, когда все, чего ты страстно желаешь, никогда не совершится.
Глава 29
— Ваша светлость, вы же не собираетесь подниматься туда? — Глаза Чалмерса сделались круглыми от удивления.
Хорошо, что на небе полная луна — воровством лучше заниматься именно в такие ночи. Это знали и предки его матери. Может быть, в конечном счете, быть наполовину шотландцем — это даже достоинство.
— Конечно, собираюсь. Я делал это уже сотни раз.
— Простите меня, ваша светлость, но это было много лет назад.
— Чалмерс, я еще не совсем в маразме. А ты плохой компаньон, если не можешь сказать ничего, кроме предостережений.
— Прошу прощения, ваша светлость. Но нет ли другого способа?
— Если только ты не хочешь, чтобы я встретился с горгоной или был вызван на дуэль. И тогда, вполне вероятно, мне бы размозжили голову пулей.
— Вы уверены, сэр, что мы не могли бы просто проскользнуть через черный ход и подняться по лестнице? Она предназначена для слуг, а они сейчас все уже наверняка спят.
— Какого же дьявола ты не сказал об этом раньше?
— Мне бы не хотелось лишить вашу светлость удовольствия от предвкушения этого приключения.
— Я так понимаю, ты меня порицаешь, Чалмерс?
— Сэр, вы не могли бы говорить потише? — прошептал его камердинер.
— Я буду молчать, пока мы будем пробираться через черный ход. Хотя, должен признать, подъем по лестнице лишает похищение романтизма.
— Я боюсь, ваша светлость, что не вижу в этом ничего хоть сколько-нибудь романтичного.
— Как только я поднимусь наверх, ты, Чалмерс, можешь сделать вид, что ты ежик, и покатиться шариком назад в карету.
— Вы уверены, сэр, что вам требуется мое присутствие?
— Да ладно, Чалмерс, бодрящее морское путешествие — вот что тебе нужно, чтобы стряхнуть с себя паутину.
— Я действительно полагаю, что заболеваю заразной сыпью, сэр.
— Или какой-то другой болезнью? Морской воздух — вот что тебе необходимо.
— Могу ли я высказаться откровенно?
— А когда ты этого не делал?
— Было огромное количество случаев, ваша светлость, когда я сдерживал мой язык.
Джеред ничего не сказал, и камердинер продолжил:
— Вы совершенно уверены, что хорошо себя чувствуете, ваша светлость? Я ни разу, за все долгие годы, что служу у вас, сэр, не видел вас в таком настроении.
— То, что ты лицезреешь сейчас, Чалмерс, — это избыток возбуждения.
— Вы уверены, сэр? — Они уже были в задней части дома — не самое простое дело, поскольку Киттридж-Хаус был такой огромный. — Это не может быть какая-то болезнь?
— Как твоя несуществующая сыпь? Все это вздор. Среди всех приключений, в которых я участвовал, Чалмерс, это самое возбуждающее. Сейчас глубокая ночь, полнолуние. И все в наших руках.
— Боюсь, сэр, что ваша готовность к подвигам значительно перевешивает мою. Я все-таки на четверть века старше вас.
— Я буду обращаться с тобой с величайшей заботой. Ты будешь жить в одной каюте с первым помощником капитана, и меня заверили, что он не храпит. Смотри на это с другой стороны, Чалмерс, — сказал Джеред, открывая кухонную дверь и входя внутрь. — Могло быть хуже. Я мог бы похищать чью-то чужую жену. А эта — моя собственная.
Он дождался, пока ее свеча погаснет, потом надо было убедиться, что Тесса заснула. Она же может закричать при его появлении или сделать что-то еще, чтобы привлечь внимание родителей. Меньше всего он хотел объяснять им, почему собирается украсть свою жену у них из-под носа. Эта идея осенила его в один из тех затуманенных бренди моментов, когда он настойчиво искал выход из создавшегося положения.