— Да иди ты уже куда-нибудь! Нечего стоять под дверью, — еще не хватало при нём тащиться в туалет и стараться сделать всё по возможности тише. Да уж, нахождение в квартире постороннего все же приносит хозяину некоторые неудобства. Женя нехотя побрел на кухню. Я только сейчас обратила внимание, что он уже не в моем халате, а в своей одежде.
Приведя себя в порядок, я вошла на кухню. Пахло, правда, изумительно. На столе на тарелке возвышалась стопка золотистых блинов, от вида которых у меня потекли слюнки. В небольшой пиалке белела сметана, а в кружках дымился чай. Я схватила все ещё горячий блин, свернула его треугольником и отправила в рот. М-м-м… Божественно! Таких вкусных блинов я не ела никогда. Нежные, тающие во рту, с лёгкой сладинкой. Я закрыла глаза от удовольствия, мои губы непроизвольно растянулись в улыбку.
— Женя, они просто великолепны, — я потянулась за новым блином. Прежде чем откусить его, я обмакнула блин в сметану.
— Что тут такого? — пожал плечами Женя. — Блины как блины.
Попробовал бы Женя мои блины, он бы понял мое восхищение и даже, возможно, возомнил бы себя богом кулинарии.
— Вот скажи, разве у тебя не такие получаются? — видимо, по тому, что в моём доме были только бичпакеты, он не сделал правильные выводы о моих кулинарных способностях, а, может, приготовленный вчера бульон, который, кстати, получился довольно вкусным, ввел его в заблуждение.
— Нет, не такие, — не прекращая жевать, ответила я. — Я готовила блины всего раз в жизни. Мне тогда было лет пятнадцать. На вкус они напоминали горелую латексную перчатку, да еще и с комками. Мама смогла съесть половину блина, только для того, чтобы не расстроить меня, и даже похвалила меня за старание. А папа, который, услышал, что пекут блины и шёл на кухню, потирая руки от предвкушения, увидев их, сказал, что обедал в рабочей столовке и всё еще не успел проголодаться.
Я таскала с тарелки блин за блином, продолжая нахваливать их на все лады, а Женя, подставив ладонь под щеку, с улыбкой смотрел на меня и чем-то напоминал мне бабушку, радующуюся отменному аппетиту приехавших к ней в гости внуков. Когда остался последний блин, я подумала, что Женя так и не притронулся к ним, на пару секунд мне стало совестно, а потом я решила, что ему никто не мешал их есть.
— Будешь? — ради приличия я кивнула головой в сторону тарелки, где сиротливо лежал последний блин. Женя пожал плечами. — Не будешь, ну и ладно, — и блин вскоре очутился там же, где его собратья.
Я откинулась на спинку стула, сытая и довольная, как мартовский кот после случки. А ведь из Жени получился бы идеальный муж. За такие блины я бы смогла его вытерпеть. И никаких проблем с требованием супружеского долга — он же гей. Я не ревнивая — легко не ревновать человека, которого не любишь —
пусть ходит к своим дружкам. Мне секс не нужен, по крайней мере, с Женей, главное, чтоб были такие блины каждое утро. Я блаженно улыбнулась, поглаживая себя по заметно увеличившемуся животу. Нужно будет, между прочим, узнать у Жени, любит ли он заниматься уборкой, ну или хотя бы умеет ли он готовить что-то ещё.
— А ты всё так же вкусно готовишь или только блины? — зачем тянуть с расспросами, когда всё можно узнать здесь и сейчас.
— Ну не знаю насчёт вкусно, но никто не плевался вроде бы, — улыбнулся Женя.
— Это хорошо, — задумчиво произнесла я, — можешь приходить ко мне в гости почаще.
И тут, вспомнив кое о чём важном, я добавила:
— Ты пойдешь сейчас со мной? Нужно сходить в магазин и купить продукты для одной бабушки.
— Да схожу, конечно.
В гостиной, выбрав вещи, чтобы переодеться, я попыталась отослать Женю из комнаты. На что он мне с хамовитым видом ответил:
— Переодевайся. Меня там всё равно ничего не прельстит.
До боли знакомые слова. Всё-таки он редкостный паршивец.
— Ну хорошо, — я открыла дверцу шкафа и скрылась за ней как за ширмой.
Тут у меня сам собой в голове возник идиотский вопрос, который я тут же и выпалила Жене.
— Жень, а вот если бы мы с тобой оказались на необитаемом острове без шанса на спасение, ты бы со мной… ну… это… ну ты понял, о чём я.
— Нет, — ни секунды не раздумывая, ответил он. — А ты?
— Ну и я нет. Хотя…может быть, но исключительно ради твоих блинов.
— А я всё равно нет.
— А ты вообще спал с женщинами? — я уже переоделась и села рядом с ним на диван.
— Нет.
— А почему? Тебе они не нравятся?
— Не нравятся, и у меня есть причины, — нехотя начал он, видя, что я не отстану. — Мне было четырнадцать, а Нику шестнадцать. И Ник захватил меня с собой к одной особе. Она давала всем без разбора. У нее была такса — бутылка вина и шоколадка. Ник хотел, чтобы первый раз у меня был с опытной женщиной, не знаю, зачем я согласился. Мы пришли к ней. В комнате, грязной, словно сарай, она лежала на столе с раздвинутыми ногами и хлестала шампанское из бутылки, а в это время её кто-то имел, но ей было абсолютно на это наплевать, её лицо было абсолютно безучастным. Рядом толпились другие парни, нисколько не стесняясь друга, ждали своей очереди. Кончал один, тут же подходил другой. Было похоже на конвейер. Меня чуть не вывернуло наизнанку. С тех пор мне неприятно женское тело.
— А ты не задумывался, что те, кто её имел, ничуть не лучше её?
— Задумывался, поэтому, когда я узнал, что Саша бисексуал, я разозлился на него. Он знал всё то, что я тебе сейчас рассказал, тем более, что он был моим первым и единственным партнером. Поэтому он и лгал мне, что ему также отвратительны женщины, как и мне.
— Когда я тебя поцеловала, я напомнила тебе ту шлюху, да? Поэтому была такая реакция? — я начинала заводиться.
— Скажем так, мне было не совсем приятно, когда ты это сделала. Тем более, я был зол на тебя. Это был идиотский поступок — ввязываться в конфликт. Меня просто побили бы, — буднично сказал Женя, — а тебя они могли не только побить, но и изнасиловать. Если бы с тобой что-то случилось, я бы себе этого не простил.
— Ничего бы не случилось. Даже если бы Блоха не оказался Блохой, у меня под рукой был травмат, у тебя в руках — шокер. Так что всё было бы не так жутко, как ты описываешь.
— Так то был шокер? Я думал это просто фонарик, — Женя не скрывал своего удивления, а я после этих слов подумала, что нерадостный исход, о котором говорил Женя был бы вполне вероятен.
***
На улице было тепло, мы, не сговариваясь, одновременно расстегнули куртки и улыбнулись этой синхронности. Бабушки на скамейках у подъезда с любопытством разглядывали Женю, и ему было немного неловко от этого. В супермаркете я набрала почти полную тележку продуктов, в итоге получилось два огромных пакета, которые я тут же сплавила Жене. Пробежав глазами чек, я выбросила его в мусорку.
— А ты бабушке чек показывать не собираешься? — удивился Женя.
— А зачем ей знать, сколько я потратила, — и увидев его недоуменный взгляд, я пояснила. — Я с нее деньги не беру.
— Так и разориться можно. У нее что никого нет? — проворчал Женя.
— Кто бы говорил! Уж сколько на тебя бабла ушло, я молчу. Знакомство с тобой мне слишком дорого обходится. А у бабушки есть и дети, и внуки.
— Тогда я ничего не пойму.
— У бабушки очень непростой характер. Но мысль о наследстве в виде хорошей трехкомнатной квартиры делала этот недостаток не таким значительным. Бабушка уже стара и больна, и все родственники навещали её, приносили продукты и подарки, попутно пытаясь убедить её оформить на них завещание. Бабушке это всё порядком надоело, и она решила проверить потенциальных наследников на вшивость. Она как бы случайно обмолвилась каждому претенденту о том, что уже отписала наследство государству. Ну и всё, к бабушке больше никто не ходит. У всех теперь свои дела и проблемы, да к тому же характер у бабушки слишком уж вздорный.
— А ты причём?
— А мне её жалко. Все в доме её боятся и избегают её, потому что она вечно всем недовольна, вечно бурчит и ворчит на всех. Поэтому о ней некому позаботиться.
Я позвонила в дверь её квартиры. Женя явно не ожидал увидеть такое. Вышедшая старушка была одета в серые брюки и коричневый джемпер, седые волосы были накручены на огромные бигуди, губы были накрашены кроваво-красной помадой.