Мне нужно было её подготовить, чтобы увиденное не повергло её в шок. Я облегченно вздохнула, когда мама прошла мимо. Но, видимо, я недооценила способности её бокового зрения. Мама вдруг резко остановилась и, сделав несколько шагов назад, оказалась у арки. Увидев, Женю, раскинувшего руки и ноги, мама стыдливо прикрыла лицо ладонью.
— Это что? — с ужасом спросила она.
— Это не «что», это Женя, и он спит. Так что, пожалуйста, потише. И зачем ты прикрываешь глаза, если оставляешь такие огромные просветы между пальцами? — улыбнулась я.
Мама убрала руку от лица. И повернулась ко мне. Её лицо было серьёзным и строгим, что было очень редко.
— Ты помнишь, что ты мне обещала? Мы столько раз с тобой это обсуждали. И мне не хотелось бы снова напоминать тебе об этом.
— Мам, это не то, о чём ты подумала, — я посмотрела на нее с неким укором. — Женя — мой друг.
— А что я должна была подумать? В твоей постели лежит полуголый мужик. Или всё-таки голый? — мама опять повернула голову в сторону Жени, присматриваясь. — Странная у вас дружба.
Всё это мама произносила шёпотом, ей явно не хотелось, чтобы Женя сейчас проснулся и положение, в которое мы попали, стало бы ещё более неудобным.
— Я поставлю чайник, за чаем всё расскажешь, — мама пошла на кухню, а я нашла для нее махровый халат кофейного цвета, тот самый, в котором разгуливал Женя.
Когда я вошла на кухню, электрический чайник уютно шумел, а мама резала торт.
— Неужели сама пекла? — улыбаясь, спросила она.
— Нет. Не я пекла. Соседка.
— А, а выглядит так, будто ты. Но вроде вкусный, — мама отправила в рот небольшой кусочек.
Я протянула маме халат, она спешно вытерла руки салфеткой, взяла его и пошла в ванную переодеваться. Я достала чашки из шкафа и заварной чайник. Вода закипела, но я не стала сама заваривать чай. Когда заваривает мама, чай намного вкуснее. Я попробовала торт, определив его как съедобный, и достала тарелки и ложечки.
Мама засыпала заварку в фарфоровый чайник, расписанный розами — дурацкий рисунок, никогда бы такой не купила, но когда тебе дарят вещь, выбор невелик — либо пользуйся, либо оставь пылиться в глубине шкафов.
— Ну, рассказывай теперь. Что он делает в твоей постели? Кто это? Он бомж?
Я была готова к такому потоку вопросов, но, услышав последний, поперхнулась:
— Почему сразу бомж?
— Ты в детстве всегда тащила с улицы то бездомных котят, то щенков. Вот я и подумала, — мама залила чай кипятком.
Все ещё в шоке от маминого предположения, я медленно произнесла:
— Это мой коллега.
— Тот тупой что-ли? — мама округлила глаза.
— Нет. Этот умный, но странный.
— Он остался после праздника, так как домой было ехать поздно, — мама давала мне подсказку, предлагая объяснение, которое её вполне бы устроило.
— Нет, он часто ночует у меня, — зачем лгать, тем более тогда, когда в квартире полно Жениных вещей.
— Но почему?
— Ему от меня добираться на работу удобнее, — спокойно сказала я, разливая чай по кружкам.
— Тогда я удивляюсь, почему он у тебя ночует один. А как же другие коллеги? Их месторасположение твоего дома не устраивает?
— Кроме него никто ко мне не просился, — проворчала я.
Мама вздохнула:
— Ты у меня такая наивная, такая добрая. Когда ты уже повзрослеешь?
Кто бы говорил! Маме скоро исполнится пятьдесят, но она не выглядит и не чувствует себя на это возраст. Она стройная, подтянутая, с озорной стрижкой и нетронутыми сединой каштановыми волосами, от уголков глаз тонкими, едва заметными лучиками расходятся морщинки, от того, что она много смеётся. Она всегда окружена людьми, к ней тянутся все, особенно молодежь, ей доверяют и поверяют свои секреты. Кажется, что она совсем не умеет злиться, с ней тепло и всегда легко. Вот и сейчас, на кухне с её появлением стало светлее и уютнее, несмотря на то, что на улице серость и слякоть.
Из гостиной послышались негромкие звуки — Женя шоркал тапочками по полу, пытаясь обуться.
— Иди, готовь молодого человека к нежданной встрече, чтобы он не испугался раньше времени, — засмеялась мама, обхватив кружку с горячим чаем двумя руками.
Женя был уже в джинсах и натягивал на себя футболку в тот момент, когда я вошла.
— У нас кто-то в гостях? — спросил он, слегка нахмурившись. Это «у нас» резануло мой слух, но я не стала комментировать его фразу.
— У нас мама, — я улыбнулась, как мне казалось невинной улыбкой, но судя по Жениной реакции, она вышла зловещей. — Постарайся произвести хорошее впечатление.
Женя сел на диван, обхватил виски ладонями:
— Господи, какая неловкая ситуация! Что она подумает? Я даже представить себе боюсь.
— Да, расслабься. Максимум, что она сделает, всего лишь заставит тебя жениться на мне. Ждём тебя на кухне, — елейно пропела я. Получай, гадёныш, за вчерашнее. Грех не воспользоваться ситуацией.
Я пританцовывая и напевая какую-то тупую песенку, вернулась к маме, а Женя поплёлся в ванную. Там он проторчал довольно долго. За это время можно было искупаться пару раз и сделать депиляцию, а не просто почистить зубы и умыться. Он оттягивал момент встречи, видимо, наивно полагая, что мама уйдёт. Конечно, я допускаю вариант, что он занимался полированием зубов, причём каждого по отдельности, чтобы сразить маму ослепительной улыбкой. Хотя нет, улыбка Жени осталась такой же, когда он смущенно поздоровался с моей мамой, преобразившейся в тот момент, как только она услышала, как открылась дверь ванной. Теперь она сидела прямо, положив перед собой на стол руки, скрепленные в замок. Голова была надменно вскинута, с видом судьи, сурового и неподкупного, она взирала на Женю, заставляя его невольно съёжиться.
— Ну, здравствуй, зятёк, — это прозвучало совсем неприветливо.
— Мама, это Женя. Женя, это моя мама — Мария Станиславовна.
— Отчество сложное немного, но я думаю, совсем скоро тебе не придется его произносить. Томочка, налей Жене чаёк.
Я налила чай и поставила перед Женей, а потом придвинула к нему тарелку с тортом.
— Томочка, принеси мою сумку из прихожей, а мы пока поговорим с Женей.
Я вышла за сумкой, из кухни доносился спокойный и размеренный голос мамы:
— Женечка, расскажите о себе немного. Чем увлекаетесь? Нравится ли Вам Ваша профессия.
— Да я и не знаю, что Вам рассказать, — Женя был явно озадачен.
Войдя, я подала маме сумку, она достала из неё телефон, положила перед собой и посмотрела на меня:
— Томочка, твой друг не больно разговорчив. Скажи мне, сколько он зарабатывает?
— Меньше, чем я, но он способный, — Женя метнул на меня колючий взгляд.
— Директора подвинуть сможет?
— Мам, ну ты же знаешь, что это я мечу на место директора. А Женя будет моим заместителем. А Костя будет работать швейцаром, открывать дверь в мой кабинет перед посетителями. Надо будет ему шапочку присмотреть как у портье в фильмах.
— Прекрасно, — пальцы мамы отстукивали ритм по столу. — Шапочку для Кости я сама сошью.
Женя вжался в спинку стула, он попеременно смотрел то на меня, то на маму, стараясь увидеть хоть какой-то намёк на шутку, хотя бы тень улыбки на наших с мамой по-деловому серьёзных лицах.
— Что здесь происходит? — полушёпотом спросил он.
— Молодой человек, Вы воспользовались невинностью и наивностью моей единственной дочери, и если Вы надеетесь, что Вам не придётся за это ответить, Вы заблуждаетесь, — строго произнесла мама.
— Ничем я не пользовался! — воскликнул Женя. — Тома, ну скажи!
— Да, Томочка, скажи, — ласково беря меня за руку, словно ободряя сказала мама. — Не бойся. Скажи, было или нет.
Я потупила взгляд и тихо, почти обречённо, выдавила:
— Было.
Несмотря на то, что я уставилась глазами в скатерть, я кожей чувствовала испепеляющий взгляд, которым меня буравил Женя.
— Тома, зачем ты обманываешь? — в его голосе звучал укор. — Я никогда к ней не притрагивался и не притронусь! И в мыслях у меня такого не было!
— Ах вот как! Значит, моя дочь лгунья! И настолько ужасна, что не вызывает желания у почти обнажённого мужчины, лежащего рядом! И я в это должна поверить! — мама негодовала и казалась рассвирепевшей не на шутку. — Доченька, у тебя есть его паспортные данные?