— Это было прекрасно.
— Тома, ну, а теперь Ваша очередь, — простодушно улыбнулся Алексей Викторович.
Я покачала головой:
— Нет, после такой превосходной игры, то, что вы услышите, покажется вам жалкой насмешкой над музыкой. Ваш сын просто гениально играет.
— Да ладно Том, не скромничай, — одной этой фразой Женя сводил все мои усилия на нет. — Тома великолепно играет на гитаре.
— О, Томочка, как интересно! Я сейчас принесу гитару Ника, — фраза Татьяны Николаевны не давала мне возможности к отступлению.
Я мысленно проклинала Женьку и посылала ему гневные взгляды, пользуясь тем, что Татьяна Николаевна ушла, а Женин папа стоял за моей спиной и ничего не видел.
Вскоре Татьяна Николаевна принесла видавшую виды акустическую гитару, которая казалась чуждой в этом фешенебельном доме. Я присела на небольшую банкетку у стены и проверила, как настроены струны. Женька так же и сидел у рояля, а его родители расположились на огромном бежевом диване и изобразили готовность слушать.
— Возможно вы не готовы слушать такое, но это тоже своего рода классика.
Я выбрала «Воспоминания о былой любви» «Короля и шута». Довольно лиричная мелодия, но Жене явно не понравился мой выбор. Он слегка скривил губы, но через мгновение уже придал своему лицу добродушный вид. После того, как он понял, что я буду только играть, а петь я не собираюсь, он даже начал слегка улыбаться.
Когда я закончила играть, его родители выразили одобрение.
— Как странно. Такая интересная мелодия, а я ее никогда не слышала, — сказала Татьяна Николаевна. — Женечка говорил, что вы еще и поете, не так ли?
— На самом деле Жене не очень нравится, как я пою. Поэтому я предпочитаю этого не делать, — засмеялась я.
— Ну, раз уж Вы поражать нас своим пением не собираетесь, пойдемте к столу, — сказал Алексей Викторович, поднявшись с дивана.
Стол в просторной столовой, отделенной от гостиной огромной полукруглой аркой, был уже накрыт. Наверное, та темноволосая женщина постаралась. За столом мне было предложено сесть рядом с Алексеем Викторовичем, который галантно придвинул мне стул. Напротив меня сел Женя, а рядом с ним Татьяна Николаевна.
Алексей Викторович оказался милейшим человеком, он рассказывал всякие истории о своей молодости, шутил, несколько плоско, но добродушно, не забывал подкладывать мне лучшие кусочки, хотя, может, именно этим он меня и подкупил. Татьяна Николаевна была любезна и подчеркнуто вежлива, казалось, она прощупывает меня, старается проникнуть в самую суть. Порой, у меня создавалось впечатление, что я на допросе.
— Томочка, а как вы познакомились с Женей? — начала потихоньку подбираться ко мне Татьяна Николаевна.
— Женя устроился в ту фирму, где я работаю. Мы вели несколько дел вместе, так и подружились. Татьяна Николаевна, Женя — очень хороший юрист, хотя, я думаю, что и музыкант из него получился бы отменный.
— Томочка, я уже давно смирилась, что он выбрал юридическое поприще. Он мог бы, с его-то талантом, работать где угодно. У моего знакомого в Москве солидная юридическая фирма, но Женя заупрямился и не захотел туда ехать, — Татьяна Николаевна тяжело вздохнула. — Здесь тоже он мог бы устроиться к Никанорову Борису Панкратовичу, он бы взял его с руками и ногами, но Женя наотрез отказался. Вы знаете Бориса Панкратовича?
Я знала этого Бориса Панкратовича. Он был заклятым другом нашего директора. Они вместе учились, вместе работали в одной структуре, потом открыли юридическую фирму, потом что-то не поделили и разбежались по разным углам. Надо признать, что у Бориса Панкратовича получилось раскрутиться гораздо лучше. У него был большой штат юристов, за каждым юристом закреплялась своя организация, в которой он каждый день обретался, и в которую носил различного рода благодарности. Борис Панкратович был талантливым решальщиком, он, не обладая достаточными юридическими знаниями и даже не пытаясь вникнуть в суть проблемы, знал, за какую ниточку нужно потянуть и где подмазать. При приеме на работу он в первую очередь оценивал не знания и опыт, а внешний вид, умение держаться и коммуникабельность. Женю бы он точно принял.
Поняв, что пауза несколько затянулась, я поспешила ответить:
— Да, знаю. А почему Женя оказался? — я посмотрела на Женю, которому наш разговор был явно не по душе.
— О, это моя больная тема. Женя втемяшил себе в голову, что ему обязательно нужно перенять бесценный опыт у одного юриста, женщины, не знаю, где он о ней услышал и что именно, но он очень сильно впечатлился и решил во что бы то ни стало устроиться именно туда, где она работает.
— Ах, Женя-Женя, — я улыбнулась и покачала головой.
— Шерше ля фам, — вставил Алексей Викторович, решивший на мгновение оторваться от куска буженины.
— Ах, Томочка! Эта женщина оказалась сущим чудовищем, — при этих словах я чуть не поперхнулась. — Она подавляет всех, манипулирует даже директором, все бегают перед ней на задних лапках и боятся слово молвить лишнее.
— Он возвращался домой, — продолжала Татьяна Николаевна, — а у него в глазах слезы стоят.
— Мам, не было такого, — начал протестовать Женя.
От всей нелепости ситуации и Жениного вида мне вдруг жутко захотелось смеяться. У меня даже вырвался непонятный звук, похожий на всхлип, который я не смогла подавить, губы расплывались в улыбку, и я прикрыла рот рукой, чтобы ее никто не увидел, на глаза навернулись слезы от сдерживаемого смеха.
— Матери все замечают, - повернувшись к Жене сказала Татьяна Николаевна. — Томочка, душа моя, Вы плачете? Она и Вас обижала. Такие люди ни перед чем не остановятся.
Она протянула руку через стол и ласково коснулась моей руки.
— Вам нужно что-то делать, объединиться, пойти к начальству, всем вместе, и сказать пусть увольняют эту зарвавшуюся хамку или уйдете вы все.
— И начальство без сожаления распрощается с нами, оставив её, — улыбнулся Женя.
— Тогда вам надо просто держаться от неё подальше. Томочка, Вы мне обещаете, для Вашего же спокойствия, сведите общение с ней к необходимому минимуму.
Я судорожно кивнула. Держаться подальше от самой себя — задача явно из ряда невыполнимых.
— Татьяна Николаевна, Вы столько знаете о ней. Мне даже кажется, что Вы знакомы лично, — маскируя ехидство за подобострастным тоном, заметила я.
— Боже упаси, Томочка, — махнула рукой Татьяна Николаевна. — Женечка каждый вечер нам рассказывал, что она из себя представляет.
— Она его так бесила, что он её имени даже не называл. Ведьма, да ведьма, — засмеялся Алексей Викторович. — Видать, страшна баба не только характером!
— Алексей Викторович, это слишком, — укоризненно покачав головой, произнесла Татьяна Николаевна, а я больно пнула Женю под столом.
— Он и теперь рассказывает о ней? — спросила я, еле скрывая раздражение.
— Нет, Томочка, с тех пор, как в его жизни появились Вы, он говорит только о Вас, — улыбнулась Татьяна Николаевна.
— И надо заметить, что только хорошее, — добавил Алексей Викторович. — Что же Вы не кушаете, Томочка?
— Алексей Викторович, Вы так усердно подкармливали меня, что я не могу теперь съесть ни кусочка, хотя все очень вкусно. Ваша супруга просто изумительная хозяйка.
— В нашей семье умеют выбирать женщин, правда Женька? — он подмигнул сыну.
— Томочка, а Вы тоже любите готовить? — начала новую серию распросов Татьяна Николаевна.
— Да, — я решила много не говорить, чтоб не получилось как с роялем. Мало ли, вдруг меня погонят на кухню и проведут следственный эксперимент.
— Чем же Вы кормите моего сына, можно узнать?
— Преимущественно лапшой.
И Татьяна Николаевна и Алексей Викторович синхронно устремили свои взгляды на меня.
— Тома любит китайскую кухню, — поспешил исправить ситуацию Женя.
— Ах, понятно, а мы сторонники европейской, — улыбнулась Татьяна Николаевна. — Томочка, Вам интересно будет посмотреть на мою оранжерею?
Получив мое согласие, Татьяна Николаевна повела меня наверх. Вход в оранжерею был в конце коридора. Оранжерея по площади была как вся моя квартира. Стены были полностью стеклянные. Под потолком висели длинные ультрафиолетовые лампы. Глядя на это бесчётное количество растений, мне стало интересно, как она успевает за ними ухаживать.