Да тебе романы писать надо с таким-то высокопарным слогом. Плюс один, уделал.
Мне вдруг вспомнилось, что один мой знакомый, повёрнутый на духовных практиках, утверждал, что каждый человек в нашей жизни даётся нам не случайно, и он не исчезнет из неё, пока мы не отработаем кармическую задачу. Надо было мне его внимательно слушать, может быть, это сейчас мне и пригодилось бы. Я подумала о том, сколько разных людей притягивало ко мне как магнитом — маргиналов, наркоманов, просто придурков, теперь ещё и геи пополнили список.
— Да, что ни говно, то к нашему берегу, — это я произнесла вслух.
— Вы это мне сказали? — Евгений поднял на меня удивлённый взгляд.
Я покачала головой:
— Так говорила моя бабушка. Выражение подходит и к моей карме, и к выбору нашим директором своих сотрудников.
Он промолчал, уткнулся в документы и сидел, не поднимая глаз.
Я вызвала Костю, и через минуту в дверях уже стоял сбитый невысокого роста парень, с узким лбом, обрамленным мелкими смоляными кудряшками, и с бессмысленным взглядом. В моём представлении в глубокой древности так выглядели неандертальцы.
— Костя, на флешке образец договора, условия договора на этом листке, документы в папке. Подготовь, пожалуйста, до конца рабочего дня договор. И ничего не перепутай, проверь всё как следует.
— Угу, — проворчал Костя, сгреб папку и флешку и вышел.
— Евгений, вечером Костя занесёт ахинею, которую сотворит. А ты завтра утром всё проверь и исправь его косяки. Я буду в офисе только после обеда.
Я заварила кофе в чашке, взяла пачку сигарет и вышла на балкон. То, что Женя не упоминал о произошедшем меня вполне устраивало. Можно было сделать вид, что мы до этого дня не виделись. В любом случае, Женя не вызывал у меня такой антипатии как Костя.
Я поставила чашку на парапет балкона, мне всегда нравилось стоять здесь, на продуваемом всеми ветрами балконе, спокойно курить, прихлёбывая кофе и глядя на проезжающие внизу машины и спешащих невесть куда людей. Следом за мной на перекур пришёл Костя.
— Как договор? — спросила я.
— Процесс идёт.
— Без твоего участия? — Костя осклабился.
— Тома, а новенький что гей?
— С чего ты это взял?
Либо у него чуйка работает, либо Света свой язык подложила, забыв про главное правило их идиотского клуба.
— Да так, подумал, — пуская клубы дыма, ответил Костя.
Вот ты и прокололся! Думать-то ты не умеешь.
— А ты предложи ему трахнуть себя. Вот и узнаешь, — я не сдержала ехидной ухмылки, наслаждаясь его реакцией на услышанное.
— Ты не выносима, Тома. Почему Вадим Николаевич тебя до сих пор терпит!
— Потому что, Костя, когда я стояла в очереди за мозгами, ты стоял в другой — за членом. В итоге у меня нет члена, а у тебя нет мозгов. А Вадиму Николаевичу нужны мои мозги, и их он на твой бесполезный для него член никогда не променяет, сколько бы ты не жаловался на меня своему папочке.
Он посмотрел на меня так, будто я жаба, вся покрытая слизью и бородавками, потом затушил сигарету, бросил окурок в жестяную банку из-под кофе, прикрепленную к парапету балкона, и ушёл.
Я допила кофе и вернулась к себе. В дверях я столкнулась со Светой. Она спешила ретироваться и скороговоркой произнесла:
— Я просто хотела узнать, как вы поладили. Если что не так, извини.
Это не предвещало ничего хорошего.
Женя сидел с ошарашенным видом, его щеки были пунцовыми, волосы взъерошены как перья у воробушка. Мне даже стало жалко его.
— Тогда…в клубе…были… Вы, — каждое слово давалось ему с трудом.
Я кивнула.
— Я думал, что такие как Вы в такие места не ходят.
И абсолютно правильно думал!
— Вы совсем по-другому выглядели, Вы были по-другому одеты.
Вот оно как! Прическа колосок, очки и деловой костюм кардинально меняют мою внешность. Нужно будет взять это на заметку, вдруг придётся встать на преступный путь.
— Если я надену в офис свою любимую косуху, рваные джинсы и майку с символикой анархии, то мои клиенты сбегут к тебе, несмотря на твоё ужасное мелирование, или к Косте, несмотря на его непроходимую тупость. Мы живем в мире стереотипов. Хороший юрист, по-мнению обывателей, должен выглядеть строго, дорого и стильно.
И не должен походить на гея.
Нужно будет ему помягче объяснить, что из-за этих же стереотипов ему лучше расстаться со своей серёжкой и, в идеале, закрасить мелирование.
========== Сканворды ==========
Всю неделю Женя сводил общение со мной к минимуму. Он ограничивался обязательными фразами: здоровался, прощался и изредка задавал уточняющие вопросы, касающиеся выполнения моих поручений. И хотя его я и не трогала, всё равно во всем в его поведении я видела скрытый протест. Он морщился от каждого нецензурного слова, от каждой грубости, словно застенчивая девушка, и искренне не понимал, как остальные сотрудники компании, целый день тянущиеся ко мне, как к волхву, за советом, терпят такое обращение. Он, видимо, полагал, что они под радостные крики должны подвергнуть меня публичному сожжению, прямо здесь, на моём рабочем столе, как всегда заваленном документами, ну или хотя бы устроить мне всеобщий бойкот.
Ничего, воробушек, привыкнешь, я тоже когда-то была такая же, как ты. Все дети рождаются невинными.
Что интересно, я стала замечать какое-то одобрение в глазах Жени и скрывающуюся в уголках рта улыбку всякий раз, когда я отчитывала Костю. Я думаю, Женя был со мной солидарен и подписался бы под каждым моим словом, если бы не его патологически хорошее воспитание. Дело в том, что всё это время Женя занимался переделыванием работы за Костей, и сумел сделать выводы, что к Косте я не настолько уж и несправедлива.
Костя был редкостным идиотом. Его мыслительные процессы были слишком замедленны. Каждый раз, задав ему вопрос, я думала, что скорее поседею, чем дождусь ответ, не адекватный ответ, а хотя бы любой, даже самый абсурдный. По понятным причинам я не могла доверить ему подготовку документов, но и как курьера его использовать тоже было нельзя. Он относил не туда, отдавал не то, говорил не так. Как хорошо, что мы не поручили ему перед новым годом разносить подарочки-благодарности прикормленным чиновникам, а то бы новогодние каникулы мы всей нашей фирмой провели бы не дома, а в кабинетах обэповцев, давая показания. У меня была идея по поводу Кости — использовать только те его части тела, которые вроде бы работали без помех, я имею ввиду руки и ноги, для этого нужно было бы одеть ему на голову гоу про с функцией передачи данных в режиме онлайн и отслеживать его перемещения, направляя его и говоря, что нужно сделать. Но камер с такими функциями, хоть я и перерыла весь интернет, я не нашла.
Из-за особенностей Кости его не вводили в курс дел компании, но, по настоянию Вадима Николаевича, я должна была обеспечивать Костю работой, чтобы он чему-то учился. Постепенно я исключила ненужное звено цепочки и поручала все задания напрямую Жене, минуя Костю, а Косте давала типовые договоры на перепечатку с выдуманными данными. Потом и это мне наскучило, и в одно прекрасное утро я вошла в его кабинет с газетой сканвордов в руках.
— Доброе утро, Константин! У меня для тебя хорошие новости. С сегодняшнего дня тебе не придется напрягать свой мозг понапрасну. Мы займемся его тренировкой. А лучший тренажер для мозга — это конечно же сканворды! Только не гуглить! Я знаю твой уровень и сразу же пойму, что ты отгадал сам, а что отыскал в интернете. Вечером сдашь работу мне.
Даже своим мизерным умишкой он понял, что это откровенный стёб. Его желваки заходили, он сжал кулаки. Он явно боролся с желанием втащить мне как следует по моей глумливой физиономии, больше походившей в тот момент на морду ощерившейся лисы, страдающей бешенством. От осознания этого моя улыбка расплывалась все больше, и пока я окончательно не стала напоминать чеширского кота, я поспешила удалиться.
Как-то раз у нас в здании вырубили свет, лифты не работали, и мне пришлось подниматься на десятый этаж, где располагался наш офис, пешком. Не особо удобно на шпильке. Наконец, основательно запыхавшись, я дошла до последнего лестничного пролёта. Свет на лестничной клетке не горел, и лестница тускло освещалась дневным светом, попадающим из открытой двери на тот самый балкон, где я так любила курить, и через который был проход на наш этаж. Поднимаясь, я услышала Женин голос: