— Просыпайся, — сказал он, заметив, что я приоткрыла глаза. — Бедненькая, как ты здесь спала?
— Сносно, — я предпочла умолчать, что спала на полу, как верная собака у ног хозяина. Рукой я попыталась одернуть майку, хотя по сути в этом уже не было никакого смысла. Все это время ему же ничто не мешало таращиться на меня.
— Ложись на диван.
— Не хочу.
— Тогда пойдем на кухню, я гренки пожарил, — какие мне мужчины хозяйственные в последнее время попадаются, видно, чувствуют, что от меня ничего путного не дождешься.
Я поднялась, разминая затекшие конечности. На кухне я уселась за стол, уронив голову на столешницу. Ник поставил передо мной тарелку с гренками и большую кружку с кофе. Я позавтракала без особого энтузиазма: очень хотелось спать. Ник разложил диван, застелил его покрывалом.
— Приляг, Том. В этом же не будет ничего предосудительного?
— Не будет. Сейчас же не ночь, — проворчала я, зевая и укладываясь поперек дивана и сгребая под голову подушку.
— А если я прилягу рядом? Тоже не будет? — вкрадчиво спросил он.
— Не будет. Мы же будем лежать на заправленном диване и не вдоль, — больше всего мне сейчас хотелось, чтобы он побыстрее отвязался от меня.
— То есть все, что происходит днем поперек заправленного дивана, укладывается в твои нормы морали? — Ник заметно повеселел и упивался тем, что доставал меня.
— Тебе определенно стало лучше, если начинаешь задумываться о таких вещах. Сегодня на матрасе спишь ты, — злобно прошипела я, накрывая голову подушкой. Потом подумав, откинула ее, и приподнявшись добавила:
— А лучше сходи и выброси его на помойку. Свежий воздух больным всегда на пользу.
***
Проснулась около двух часов. Матраса в комнате не было Ника тоже. Я не слышала, когда он ушел, когда пришел, и пришел ли вообще. Зато я наконец-то выспалась. Ник сидел на кухне и смотрел какую-то ерунду на своем телефоне.
— Я плюшек купил в ларьке недалеко от дома. Не знаю, любишь ли. Вроде вкусные, — он указал рукой на полиэтиленовый пакет с плюшками на столе.
Я опять потрогала его лоб рукой: он был теплым, но не горел.
— Давай я тебе лекарство сделаю, — я вспомнила о чудодейственной травке, которую дала соседка. Я принесла кулечек с корешками. Они были толщиной в палец, разрезанные на кусочки сантиметров по десять, цвета желтой фрезии. Положив два корешка в маленькую эмалированную кастрюльку, залила кипятком и поставила ее в кастрюльку побольше, в которую тоже налила воду. Вскоре вода с корешочками приобрела ядовито-желтый цвет.
— Ты что делаешь? — заинтересованно спросил Ник.
— Тебя лечить буду. Ольга Ильинична сказала, что тебе обязательно поможет.
— А кто это?
— Соседка. Я у нее матрас брала, — пояснила я Нику.
— На твоем месте я бы ей не доверял. Если судить по матрасу, который она тебе подсунула.
— Ты что! Она фельдшер — маленький врач. Она достойна почета и уважения, а не недоверия, — напустилась я на Ника, смутно вспоминая утренние слова Ольги Ильиничны.
Когда варево было готово, я налила его в стакан и поставила перед Ником.
— Пей.
— Может, ты первая попробуешь?
— В этом нет никакой необходимости. Я все делала по рецепту, тем более, я не больна.
Ник сделал глоток и скривился:
— Я не буду это пить. Оно отвратительно.
— Ну что ты как маленький. Это для твоего же блага. Травки не всегда вкусные, но зато они очень полезны. Вот смотри, — я сделала глоток из стакана. И еле сдержалась, чтоб не выплюнуть жидкость прямо на стол. Мало того, что она воняла грязными носками, так еще была неимоверно горькая. Я проглотила ее и улыбнулась.
— Вот видишь, ничего страшного. Пей!
— Видела бы ты свое лицо, — засмеялся Ник. — Я думал, у тебя глаза выпадут.
— Кто сказал, что я люблю травки? Да, не очень на вкус, но вполне терпимо. Так что лечись.
Ник с обреченным видом сделал глоток.
— Ты так и будешь стоять надо мной? — спросил он.
— Конечно. Я контролирую процесс.
В комнате зазвонил телефон.
— Чтоб выпил все к моему приходу, — уходя, я пригрозила ему пальцем.
Звонил Женька.
— Том, ты как себя чувствуешь?
Чуть не ответила, что хорошо, но вовремя опомнилась:
— А как по-твоему может себя чувствовать человек после того, как провел почти час под проливным дождем?
— Том, мне помощь твоя нужна. У тебя же много знакомых.
— Ну смотря где.
— Мне очень нужно узнать, покидал ли определенный человек город через аэропорт или жд-вокзал. Ну или покупал ли он билет на ближайшие рейсы.
— Сложно узнать, но можно. Паспортные данные нужны.
Повисла пауза.
— Ну, а вообще логичнее было бы звонить в морг и больницы. Человек, выехавший глубокой ночью из дома в жуткую грозу в состоянии алкогольного опьянения, с большой вероятностью мог бы туда попасть.
— Откуда ты знаешь, о ком я? И эти подробности…
— Ник у меня, — перебила я Женю.
— Почему ты не позвонила и не сказала?
— Посчитала, что тебе это не интересно. Почему ты сам вчера мне ничего не рассказал? Да и сегодня, какими-то окольными путями выспрашивал. Думал, что мне это знать необязательно?
— Какая разница, что я думал? Продолжайте развлекаться, — Женя бросил трубку.
Я вернулась на кухню. Ник сидел и вертел в руке пустой стакан.
— Молодец, — улыбнулась я. — Женька звонил. Твоя семья переживает. Я сказала, что ты у меня. Но ты сам позвонил бы и успокоил их.
— Том, я им не нужен.
— Зря ты так считаешь. А о Гале ты подумал? Она наверное с ума сходит. Правда, ей очень не понравится, если она узнает, что ты у меня. Она меня ненавидит.
— Она просто тебя не знает, — улыбнулся Ник. — Но я ей расскажу, какая ты.
— Лучше не надо, — я покачала головой, — в вашей семье все только тем и занимаются, что рассказывают друг другу обо мне.
***
Вечером снова нагрянула Ольга Ильинична. Она с удовлетворением отметила, что матраса уже нет в гостиной, а когда я сообщила ей, что он уже на помойке, она обрадовалась и странно заулыбалась.
— А я носочки принесла шерстяные. От сыночка остались. Томочка, ты ноги Коле растираешь? Не ленишься?
— Зачем? — спросила я.
— Ну как зачем? Я же тебе сказала: сначала отвар, потом растираешь, пока ноги распаренные.
— Про то, что нужно ноги парить Вы мне ничего не говорили.
— Здрасте, приехали! А отвар тебе на что? Добавляешь в воду и паришь ноги.
— Ну знаете ли! Первый раз от Вас это слышу.
— А где Коля? — прищурив глаз, спросила старушка.
— На кухне ужинает.
— Колька! — вдруг закричала Ольга Ильинична. — Если эта дура будет давать тебе пить отвар, посылай ее. А то отравишься!
— Ну все, Томочка, мне пора, — потише добавила она и проворно выскочила в коридор.
— Я все слышал, — сказал Ник, когда я вошла в кухню. — Если я умру сейчас, по крайней мере, буду знать, кого винить.
— Ты как себя чувствуешь? Живот? Голова? — я ничего странного не чувствовала, но я-то выпила всего глоток, а Ник выглушил целый стакан.
— Да не переживай ты. Я вылил все, пока ты по телефону болтала. Так что не судьба тебе стать отравительницей.
— Вот и как тебе можно верить после этого? Ты все время жульничаешь, — с возмущением сказала я.
Спали мы на заправленном диване. Я не стала его застилать, психологически мне так было проще. Еще одним моим требованием было, чтобы Ник спал в джинсах, раз уж он будет лежать рядом со мной. На это Ник долго не соглашался, сошлись на домашних спортивных штанах, которые были у Ника в сумке. Это мне было не принципиально, главное, чтоб не в одних трусах. Я вжалась в стенку, чтобы никак не соприкасаться с Ником. Ночью я просыпалась, периодически проверяя его рукой его температуру. Утром оказалось, что я лежу у него под боком, закинув на него руку. Я попыталась ее незаметно убрать, но Ник перехватил ее: